Array Сборник - Вечное возвращение. Книга 2 - Рассказы

– Я знаю, – тихо сказал председатель.

– Вы, голубчик, помогите нам, – говорила учительница. – Я знаю, вы задушены работой, устали, вам отдохнуть бы надо, но это потом, – правда? Вы не откажете?

– Нет.

– Вот и хорошо. Быть может, наладим библиотеку, спектакли… Масса же молодежи, ее надо заинтересовать, втянуть в работу… Мы устроим культурную ячейку…

Председатель взял худенькую руку ее и крепко пожал.

– Я буду помогать вам, Катерина Борисовна! Если взумею.

Иронически улыбающийся Полфунтиков воскликнул:

– Ого, дело идет на лад. Крой, пред, Бога нет! Жми покрепче!.. Я думал, ты насчет этого слаб!..

Учительница испуганно обернулась и сказала с досадой:

– Какой вы пошляк, Влас Иванович!

– Еще бы, – сказал Полфунтиков, – кабы я с вами в музыки наяривал, ну и все такое прочее, да жалобно поддакивал всякой ерунде, – Полфунтиков покосился на председателя, – тогда бы я был первым вашим ухажером… А революция пускай пропадает на высоте своей задачи? Это ловко! А между прочим, женмасса тоже погибает, а об этом вам наплевать…

– Женмасса без вас не погибнет, уверяю вас, – сказала учительница.

– Вы думаете? – насмешливо спросил Полфунтиков. – Еще посмотрим.

Входя, бабы искали глазами иконы, но их не было в волостном присутствии.

– Матушки, и отсюда, кобели, всю святость вышвыряли!.. – Одни крестились на кафельную печку, другие – на шкаф с делами, большинство – на дверь председателя волисполкома, где раньше висели бога, – железные клыки, поддерживавшие «святость», и теперь еще торчали из серой штукатурки.

Мужиков не пускали в присутствие.

– По случаю нынче бабьего исполкону, – говорил сторож Ван Онухрич, – например, запела свинья анхиреем.

Хохотал в лохматые мужицкие лица.

– Случай такой уж был. Только при старых режимах. Пришел раз мужик со сходки. Попросил есть. Баба спрашивает: «Пошто, старик, наряжали на сходку?» – «Да дела, грит, плохие: новые законы уставляют, чтобы в доме хозяином не мужик, а баба, земский начальник вычитал». У той аж зубы затряслись. «Да неужто взаправду?» – «Взаправду, грит, видно, такая несчастная планида на мужиков. Ну, только, грит, не всем бабам, а которая при сходе закинет ногу за ухо, вот так»…

В прихожей раздается взрыв хохота. До слез смеются мужики, бабы, ребятишки. Брызгая слюною, хохочет председатель волисполкома. Худенькая, в рубцах, старуха стыдливо уткнулась мокрым носиком в рукав полушубка. Смеются две миловидные бабы, с заплаканными лицами. Тоненько и звонко пищат белоголовые внучата Ван Онухрича.

К полдню присутствие набили до дверей.

Взволнованный Полфунтиков с трудом протискивался между баб. У окон и в дверях стояли сельские власти. Потные бабы тяжело дышали.

– Что ж ты, долго их будешь мучить? – спросил Полфунтикова председатель волисполкома. – Которые есть уже плачут.

– Странное дело, – ответил Полфунтиков, – не шутки собрались шутить. А нехорошо, так сам бы взялся за руководительство женмассой. Впрочем, я всегда с вами не в солидарности.

– Еще бы, – насмешливо проворчал председатель волисполкома, – кабы вместе солдаток охаживать да самогон курить…

Укоризненно глядя на председателя, Полфунтиков сказал:

– В Пугачевской волости все партейные записались в женмитинги, а у нас даже из помещения гонят да глаза брехней трут, – спасибо за агитацию!

Обиженно хмурясь, он достал из-под дивана связку листовок, плакаты о внутреннем займе, журнал исходящих бумаг, волостные посемейные списки.

– Это уж – извините! – закричал секретарь Горизонтов и вырвал у Полфунтикова журнал исходящих бумаг. – Намедни потерял продналоговые списки, довольно!

– А на черта они? – сказал Полфунтиков. – Мужики сами знают, кому сколько платить. Подумаешь, важную беду сделал – списки потерял! А может, я их искурил!.. Вот про вас бы с председателем в Центральных Череповецких Известиях пропечатать за соглашательство, вы бы попрыгали!.. Я намедни читал, как там одну потребиловку крыли…

В самом дурном расположении духа Полфунтиков вышел из кабинета председателя.

– Посторонитесь, – громко воскликнул Ван Онухрич, очищая ему дорогу.

– Ничего, ничего, – проговорил Полфунтиков, упираясь локтями в бабьи груди и животы, – в тесноте, да не в обиде. Полегче, товарищи-женщины, поаккуратней, а то вы у меня политические документы рассыпете.

Он бережно прижимал к груди листовки, плакаты, пресс-папье и «Вестник Российского коннозаводства» за девятьсот тринадцатый год.