Лев Толстой - Воскресение - русский и английский параллельные тексты

From inside the cell came the sound of bustle and women's voices, and the patter of bare feet on the floor. В камере слышна была суетня: женские голоса и шаги босых ног. "Now, then, hurry up, Maslova, I say!" called out the jailer, and in a minute or two a small young woman with a very full bust came briskly out of the door and went up to the jailer. She had on a grey cloak over a white jacket and petticoat. - Живей, что ль, поворачивайся там, Маслова, говорю! - крикнул старший надзиратель в дверь камеры. Минуты через две из двери бодрым шагом вышла, быстро повернулась и стала подле надзирателя невысокая и очень полногрудая молодая женщина в сером халате, надетом на белую кофту и на белую юбку. On her feet she wore linen stockings and prison shoes, and round her head was tied a white kerchief, from under which a few locks of black hair were brushed over the forehead with evident intent. На ногах женщины были полотняные чулки, на чулках - острожные коты, голова была повязана белой косынкой, из-под которой, очевидно умышленно, были выпущены колечки вьющихся черных волос. The face of the woman was of that whiteness peculiar to people who have lived long in confinement, and which puts one in mind of shoots of potatoes that spring up in a cellar. Все лицо женщины было той особенной белизны, которая бывает на лицах людей, проведших долгое время взаперти, и которая напоминает ростки картофеля в подвале. Her small broad hands and full neck, which showed from under the broad collar of her cloak, were of the same hue. Такие же были и небольшие широкие руки и белая полная шея, видневшаяся из-за большого воротника халата.

Her black, sparkling eyes, one with a slight squint, appeared in striking contrast to the dull pallor of her face.	В лице этом поражали, особенно на матовой бледности лица, очень черные, блестящие, несколько подпухшие, но очень оживленные глаза, из которых один косил немного.
She carried herself very straight, expanding her full bosom.	Она держалась очень прямо, выставляя полную грудь.
With her head slightly thrown back, she stood in the corridor, looking straight into the eyes of the jailer, ready to comply with any order.	Выйдя в коридор, она, немного закинув голову, посмотрела прямо в глаза надзирателю и остановилась в готовности исполнить все то, что от нее потребуют.
The jailer was about to lock the door when a wrinkled and severe-looking old woman put out her grey head and began speaking to Maslova.	Надзиратель хотел уже запереть дверь, когда оттуда высунулось бледное, строгое, морщинистое лицо простоволосой седой старухи. Старуха начала что-то говорить Масловой.
But the jailer closed the door, pushing the old woman's head with it.	Но надзиратель надавил дверь на голову старухи, и голова исчезла.
A woman's laughter was heard from the cell, and Maslova smiled, turning to the little grated opening in the cell door.	В камере захохотал женский голос. Маслова тоже улыбнулась и повернулась к зарешетенному маленькому оконцу в двери.
The old woman pressed her face to the grating from the other side, and said, in a hoarse voice:	Старуха с той стороны прильнула к оконцу и хриплым голосом проговорила:
"Now mind, and when they begin questioning you, just repeat over the same thing, and stick to it; tell nothing that is not wanted."	- Пуще всего - лишнего не высказывай, стой на одном, и шабаш.
"Well, it could not be worse than it is now, anyhow; I only wish it was settled one way or another."	- Да уж одно бы что, хуже не будет, - сказала Маслова, тряхнув головой.
"Of course, it will be settled one way or another," said the jailer, with a superior's self-assured witticism. "Now, then, get along! Take your places!"	- Известно, одно, а не два, - сказал старший надзиратель с начальственной уверенностью в собственном остроумии. - За мной, марш!
The old woman's eyes vanished from the grating, and Maslova stepped out into the middle of the corridor. The warder in front, they descended the stone stairs, past the still fouler, noisy cells of the men's ward, where they were followed by eyes looking out of every one of the gratings in the doors, and entered the office, where two soldiers were waiting to escort her.	Видневшийся в оконце глаз старухи исчез, а Маслова вышла на середину коридора и быстрыми мелкими шагами пошла вслед за старшим надзирателем. Они спустились вниз по каменной лестнице, прошли мимо еще более, чем женские, вонючих и шумных камер мужчин, из которых их везде провожали глаза в форточках дверей, и вошли в контору, где уже стояли два конвойных солдата с ружьями.
A clerk who was sitting there gave one of the soldiers a paper reeking of tobacco, and pointing to the prisoner, remarked,	Сидевший там писарь дал одному из солдат пропитанную табачным дымом бумагу и, указав на арестантку, сказал:
"Take her."	- Прими.

The soldier, a peasant from Nijni Novgorod, with a red, pock-marked face, put the paper into the sleeve of his coat, winked to his companion, a broad-shouldered Tchouvash, and then the prisoner and the soldiers went to the front entrance, out of the prison yard, and through the town up the middle of the roughly-paved street.	Солдат - нижегородский мужик с красным, изрытым оспою лицом - положил бумагу за обшлаг рукава шинели и, улыбаясь, подмигнул товарищу, широкоскулому чувашину, на арестантку. Солдаты с арестанткой спустились с лестницы и пошли к главному выходу. В двери главного выхода отворилась калитка, и, переступив через порог калитки на двор, солдаты с арестанткой вышли из ограды и пошли городом посередине мощеных улиц.
Isvostchiks [cabmen], tradespeople, cooks, workmen, and government clerks, stopped and looked curiously at the prisoner; some shook their heads and thought,	Извозчики, лавочники, кухарки, рабочие, чиновники останавливались и с любопытством оглядывали арестантку; иные покачивали головами и думали:
"This is what evil conduct, conduct unlike ours, leads to."	"Вот до чего доводит дурное, не такое, как наше, поведение".
The children stopped and gazed at the robber with frightened looks; but the thought that the soldiers were preventing her from doing more harm quieted their fears.	Дети с ужасом смотрели на разбойницу, успокаиваясь только тем, что за ней идут солдаты, и она теперь ничего уже не сделает.
A peasant, who had sold his charcoal, and had had some tea in the town, came up, and, after crossing himself, gave her a copeck.	Один деревенский мужик, продавший уголь и напившийся чаю в трактире, подошел к ней, перекрестился и подал ей копейку.
The prisoner blushed and muttered something; she noticed that she was attracting everybody's attention, and that pleased her.	Арестантка покраснела, наклонила голову и что-то проговорила. Чувствуя направленные на себя взгляды, арестантка незаметно, не поворачивая головы, косилась на тех, кто смотрел на нее, и это обращенное на нее внимание веселило ее.
The comparatively fresh air also gladdened her, but it was painful to step on the rough stones with the ill-made prison shoes on her feet, which had become unused to walking.	Веселил ее тоже чистый, сравнительно с острогом, весенний воздух, но больно было ступать по камням отвыкшими от ходьбы и обутыми в неуклюжие арестантские коты ногами, и она смотрела себе под ноги и старалась ступать как можно легче.
Passing by a corn-dealer's shop, in front of which a few pigeons were strutting about, unmolested by any one, the prisoner almost touched a grey-blue bird with her foot; it fluttered up and flew close to her ear, fanning her with its wings.	Проходя мимо мучной лавки, перед которой ходили, перекачиваясь, никем не обижаемые голуби, арестантка чуть не задела ногою одного сизяка; голубь вспорхнул и, трепеща крыльями, пролетел мимо самого уха арестантки, обдав ее ветром.
She smiled, then sighed deeply as she remembered her present position.	Арестантка улыбнулась и потом тяжело вздохнула, вспомнив свое положение.
CHAPTER II. MASLOVA'S EARLY LIFE.	II
The story of the prisoner Maslova's life was a very common one.	История арестантки Масловой была очень обыкновенная история.
Maslova's mother was the unmarried daughter of a village woman, employed on a dairy farm, which belonged to two maiden ladies who were landowners.	Маслова была дочь незамужней дворовой женщины, жившей при своей матери-скотнице в деревне у двух сестер-барышень помещиц.

Читать дальше