Михаил Кузмин - Несобранная проза

– А где же Штоль? Он хотел ехать со мною? – Он заснул у меня в кабинете. Его не добудиться.

Поезжайте уже один.

– Да ведь я нисколько не гонюсь, чтобы он ехал ко мне. Я только боюсь, чтобы он не обиделся. Он, кажется, очень обидчивый молодой человек.

– Ничего… Да, впрочем, пойдемте, побудим его еще раз. Я только не знаю, как вы повезете мертвое тело?

– Разве он так напился?

– Да, он очень быстро пьянеет, – сказала хозяйка, проводя меня в узенькую комнату.

На кожаном диване лежал навзничь господин Штоль и спал детским сном. Мундир был расстегнут, и через открытую рубашку был виден маленький крестик на очень белой груди. Лицо и во сне сохраняло обиженное, капризное и требовательное выражение. Тамара Панкратьевна тормошила его за рукава, окликнула несколько раз, но так как это оказалось бесполезным, то я отправился один, поручив хозяйке сказать, что перед отъездом я Штоля искал и будил, потому что мне не хотелось попусту обижать этого не в меру обидчивого мальчика.

На следующий день, часа в три, ко мне явился, очевидно, с визитом, мой новый знакомый, вымытый, выбритый и напудренный. Не поспел он переступить порог, как заявил:

– Я у вас пробуду, сколько захочу! Хорошо?

Вижу, что милый гость не стесняется и отвечаю ему тоже свободно:

– Мне ваша откровенность нравится, только уже откровенность за откровенность: раз вы у меня будете сидеть сколько угодно, то вы позволите и мне при вас заниматься чем мне угодно, или, вернее сказать, чем мне нужно заниматься.

– Пожалуйста! – отвечает. – Я вам мешать не буду. – Сам открыл шкап, сам книгу взял и уселся в кресло.

– Вы, – спрашивает, – где завтракаете?

– Я завтракаю дома… Только я уже позавтракал… А что?

– Может, вы меня покормите?

– Отчего же? Вон, над вашей головой звонок… Позвоните три раза, и вам девушка все устроит, ее зовут Машей… Распоряжайтесь сами.

Он так и сделал… Ласково поговорил с горничной, тихонько позавтракал один в столовой, вернулся, поблагодарил меня и снова сел с книгой. Все это было несколько странно, но просто и скорее мило.

– Так я автомобиль отпущу.

– А вы приехали на таксе? Чего же вы раньше не отпустили?

– Нет, я приехал на автомобиле моей матери.

– Что же, она состоятельная – ваша матушка? – Еще бы ей не быть богатой!.. Вы не знаете, какая это подлая женщина!

«Вот это уже, – думаю, – не особенно хорошо: незнакомому человеку так ругать свою мать», и спрашиваю:

– Вы, очевидно, не очень ладите с нею?

– Какое!.. Каждый день скандал, а то и до драки доходит.

– Так зачем же вы с ней живете, если у вас характеры так не сходятся?

– Мне ее жалко.

– Это, конечно, делает вам честь.

Гость мой ничего не ответил на мое замечание, а я, подумав, что не мое дело вмешиваться в семейные истории незнакомого мне подпоручика, его не расспрашивал. Автомобиль он отпустил и снова сел за книгу. Но и писатели ему чем-то не угодили: посмотрит одну книгу, другую, отложит их в сторону и все бранится. Тот глуп, а тот вульгарен. Кто ломается, кто несносен.

«Вот, – думаю, – какой строгий критик, никто не него не угодит!»

Наконец, добрался до какого-то французского тома исторического исследования и успокоился. Так прошло еще часа два. Пора было думать и об обеде.

– Вы не откажетесь со мной отобедать? – спросил.

Никакого ответа.

Я повторил еще раз свое предложение с тем же результатом. Наконец, встав и подойдя к креслу, где сидел Федор Николаевич, я увидел, что последний крепко спал, а книжка развернута на пятой странице. Кое-как его разбудил. Он очень извинялся, что так долго засиделся, но обедать остался и даже просидел весь вечер.

Одно мне показалось странным, что когда мне позвонили по телефону, чтобы справиться, не у меня ли находится прикомандированный к такому-то полку подпоручик Федор Николаевич Штоль, то этот самый господин Штоль очень перепугался и просил меня ответить, что не только никакого Штоля здесь нет, но что такового я даже не знаю. Я охотно исполнил его просьбу, тем более, что в таком ответе почти не было лжи. Мой гость, между тем, становился все грустнее и грустнее, а когда пробила полночь, то проговорил совсем робко:

– Я, конечно, могу показаться вам назойливым, но видите ли, в чем дело: мне не совсем здоровится, а ехать домой далеко; вы меня вчера все равно приглашали ночевать, так не могу ли я вашим приглашением воспользоваться сегодня? Вы меня этим очень обяжете.

– Охотно, охотно, Федор Николаевич, вот на этой кушетке и расположитесь. Только, если вы ляжете рано, позвольте мне часов до двух заниматься в той же комнате. Вам свет не будет мешать?