Мирза Ибрагимов: Слияние вод

- Спасибо, деточка, с меня хватит и уважения народа.

- Сухое спасибо ничего не стоит, вставай, наряжайся.

- Никуда не пойду.

- Отец же приказал, - прибег к последнему доводу Гараш. - Сегодня еще раз напомнил: идите в праздничных одеждах и садитесь в первом ряду всей семьей...

Против воли Сакина улыбнулась: да, так сказать мог только ее муж. Победу Кара Керемоглу в соревновании он воспринял мужественно, стойко и сразу же перешел в наступление, лелея мечту о реванше.

Но все-таки уходить из дому она не собиралась: непереносимо трудно было видеть людей, ловить любопытные, злорадные, а то и сочувственные взгляды.

Постучали в калитку, и сердце Савины дрогнуло. Что еще случилось? Вошли Шарафоглу и Гошатхан с женою.

- А мы за вами, - сказала Мелек-ханум.

Сакину тронула: внимательность друзей и недругов мужа: на Гошатхана по привычке она косилась подозрительно...

Мелек отвела Сакину в сторону и сказала, что Рустам быстро идёт на поправку, организм у него необыкновенно здоровый. Правда, сердце пошаливает, но удивляться этому после таких злоключений не приходится. Выполнял бы указания врачей - так через недельку-две можно было бы выписать домой.

- А разве он не слушается? - улыбнулась Сакина, хотя знала, что всю жизнь муж только и делал, что никого не слушался.

- Куда там! - громко, чтобы все услышали, сказа ла Мелек. - Разрешили часовые прогулки в больничном саду, так он такое натворил... Представьте, вышел за ограду, остановил грузовик на шоссе и, как был в халате, в шлепанцах, отправился восвояси...

Сакина всплеснула руками.

- Хорошо, что сиделка из окна второго этажа заметила, ко мне примчалась... Вернули, пристыдили. Ну, конечно, сердечная слабость. Пришлось делать уколы...

- Как же он смеет врачей не признавать? - и смеясь и плача, удивлялась Сакина.

- А он, тетушка, без стеснения нам говорил, что чувствует себя как в тюрьме. "Мне б хоть раз оседлать своего коня и проскакать по берегу Куры, вот бы я и выздоровел" - это подлинные его слова.

- Узнаю Рустама! - печально и гордо улыбнулась Сакина.

- И он прав, - заступился за друга Шарафоглу, - Степной ветерок сразу бы выдул всю хворобу. Ведь он в Мугани вырос. Понимать надо: Мугань!...

3

Перед светлым зданием, еще зиявшим впадинами незастекленных окон во втором этаже, столпились люди в праздничных одеждах. Были здесь и старики с белоснежными, аккуратно подстриженными бородами, опиравшиеся на посохи; молодые мужчины в городских костюмах; щебечущие девицы; женщины с детьми...

Сакина, чтобы не попасть в самую давку, держалась в стороне, с достоинством отвечала на поклоны, неторопливо беседовала с приятельницами.

- Время-а! Времечко!... - во весь голос крикнул какой-то весельчак в толпе и тотчас присел, спрятался за соседей.

Ширзад поискал глазами крикуна и громко, чтобы все услышали, сказал:

- Подождем гостей из "Красного знамени".

- А кто собрание откроет?

Все переглянулись.

Шарафоглу заметил, как задрожали губы Сакины, как увлажнились ее глаза, и спокойно, будто речь шла о будничных дела, сказал:

- Конечно, заместитель председателя.

В толпе зашумели: несколько дней назад Плоский Салман скрылся. Двери его дома были заколочены перекрещенными досками, а одичавшие куры то взлетали на крышу, то бродили по чужим огородам...

И вдруг стало тихо: у дверей с ножницами в руках появилась покрасневшая от волнения Зейнаб Кулиева. Тут только вспомнили, что на днях правление после бурных споров утвердило ее заместителем председателя.

Правда, вначале кто-то выдвинул кандидатуру Гызетар: умная, энергичная, комсомолка, поможем, мол, - справится.

Но Гызетар наотрез отказалась.

Тогда Аслан, взяв слово, напомнил о совете Рустама избрать председателем колхоза Зейнаб Кулиеву.

- Давайте-ка сейчас мы ее назначим заместителем. Пока заместителем. Пусть привыкнет, осмотрится, войдет в курс дела, а дальше видно будет.

Предложение секретаря райкома встретило всеобщее одобрение, и, когда дело дошло до голосования, возражавших не оказалось.

Так вот и получилось, что честь открывать Дом культуры выпала на долю Зейнаб Кулиевой.

Сакина от души радовалась ее выдвижению, не сомневалась, что уж она справится с новым делом.

Сейчас она дружески следила за отдававшей последние распоряжения Зейнаб. Вот появились школьники с тридцатилинейными лампами в руках.

- Ребята, поставьте две лампы на сцену.

- Да мы, Зейнаб-ханум, там уже поставили.

- Знаю. Если говорю, что нужно еще поставить две лампы, - значит, нужно, - подчеркнуто спокойно сказала Зейнаб. - Чем светлее, тем радостнее.