Константин Иванович окончательно был сражен этой наглостью и растерялся. Приходя в себя, он почувствовал, чти тут говорить больше нечего, у него нет средств, чтобы заставить этого человека отозваться на его доводы по-человечески Видимо, предстоящая выгода закружила ему голову, и он ради нее пойдет на все. Он соскользнул с телеги и вытянулся.
– - Очень жаль тогда… Я хотел с тобой по душе поговорить, а ты не хочешь слушать. Ну, что ж, будем раз говаривать по-другому…
– - Не грози.
– - Я не грожу, а вот что тебе скажу: мы тебе своей земли не уступим… Всю силу положим, а ограбить себя не дадим…
I V
Когда Мельников вышел из сараюшки опять на улицу, то увидал, что по улице кто-то ехал. Лошадь была высокая, вороная, в полунемецкой сбруе, запряженная в дрожки. На дрожках верхом сидел широкоплечий мужчина с серебристой бородой, в картузе с лаковым козырьком и в двухбортном суконном пиджаке. Поравнявшись с Константином Ивановичем, он попридержал лошадь и крикнул:
– - Константину Ивановичу, с приездом!
Мельников узнал своего односельца Пряникова, ходившего старшиной. Он, видимо, отправлялся на службу. Пряников был старше его. Их семья считалась издавна богатой. Отец его когда-то торговал лесом, и сын помогал ему, потом его выбрали в старшины; он ходил в старшинах уже не одно трехлетие. Человек он был чванный, недоброжелательно относившийся ко всем, кто поднимался в достатке в деревне и становился с ним на одну ногу, и в то же время большой мастер показывать себя не тем, что он есть. В волости он пользовался большим уважением, как примерный человек, хотя человек он был далеко не примерный. Потому ли или потому, что сейчас у Константина Ивановича было уже не то настроение, как давеча, этот односелец, встретившись, не внес в сердце Мельникова приятных чувств. Все-таки он остановился, ответил на рукопожатие, и когда Пряников с сладкой улыбкой на своем сытом лице, лукаво поблескивая узенькими вороватыми глазами, расспрашивал, как он там в Питере поживает, как идут дела, что хорошего, Мельников, машинально отвечая на его вопросы, вдруг и сам решил задать ему вопрос.
– - Все хорошо, -- сказал наконец Мельников, -- вот только дома плохо: дядя обидеть хочет.
– - Какой дядя? -- делая сразу недоумевающее лицо и как бы не понимая, о чем идет речь, уже серьезно спросил Пряников.
– - Андрей Егоров; землю отбивает.
– - Какую землю? -- точно ничего не зная, опять спросил Пряников.
– - Купленную, вот что вместе с Машистым да Рубинскими-то у нас. Объявил себя наследником после дедушки и хочет завладеть.
– - Это не через нас… То-то я не припомню сразу. Купленная через Окружный идет, мы этих делов не касаемся.
– - А что ж теперь делать нам? -- спросил Мельников, и думая, что Пряников, как должностное лицо, более знает такие дела и может дать добрый совет.
– - Ничего, брат, не знаю, -- делаясь вдруг фамильярным, изменил он тон. -- Это в Окружном надо справиться, а нам эти дела неподсудны. Нам подсудна только надельная земля, и слава богу! По нонешним временам с одной надельной сколько возни, укрепляются да выделяются, судятся да тягаются… Приходи как-нибудь чай пить. Я недавно большую половину в избе отделал, новую небиль купил…
– - Спасибо, -- еле выговорил Константин Иванович.
– - Приходи как-нибудь вечерком, а то в праздник, а пока до увиданья, надо в контору, делов много…
Он ударил вожжами по лошади и покатил из деревни, а Константин Иванович направился домой.
Дома, как только он отворил дверь, ему бросились под ноги уже проснувшиеся детишки: шестилетний Колька и трехлетняя Манька. Они жили с ним по зимам в Петербурге и только месяц как приехали, но успели загореть, обрасти волосами, и их объели комары; они обхватили его и, прыгая, наперебой кричали:
– - Папася, папася, папася!
– - Ах вы… дачники этакие! -- забывая всю неприятность и радостно улыбаясь, воскликнул Мельников и поднял с пола обоих ребятишек. -- Я думал, они встретят меня, а они спят без задних ног.
Он сел на лавку и, прижимая их к себе, стал болтать с ними, а Софья, убравшаяся у печки и собравшая чай, пытливо поглядывала на него, стараясь узнать, что вышло у мужа из разговора с дядей.
– - Я посылал вас работать в деревню, а вы только шалите да спите до полдня.
– - Сколо ягодка поспеет, -- сказала вдруг Манька.
– - А ты будешь ходить за нею?
– - Буду.
– - А я косить пойду, -- заявил Колька.
– - Вон они какие работники, а ты говоришь, -- сказала Софья.
Читать дальше