Сергей Семенов: Односельцы

Тетка была все такая же поджарая, как и тогда, когда жила в семье. У нее было морщинистое лицо и облупившийся от загара нос. Она так заботливо делала свое дело, что не заметила, как в сени вошел племянник. Она даже вздрогнула, когда услышала его голос, и быстро подняла голову. На ее лице отразилось изумление.

– - Константинушка, батюшка! А я и не видала. Здорово, родной! -- Она бросила помело и повернулась к племяннику, но вдруг что-то вспомнила и изменила тон и уже менее радостно добавила:

– - Когда приехал-то?

– - Вчера вечером.

– - К дяде, что ль, пришел?

– - Да, хотел его повидать.

– - В сараюшке он вилы ладит. Пойди, пройди к нему.

Константин Иванович вышел из сеней, прошел через улицу в огород дяди. В конце огорода стоял амбар Андрея Егорова, к нему примыкала небольшая сараюшка. Ворота в сараюшку были полуотворены, и оттуда доносился мерный дребезжащий лязг.

Как ни готовился Константин Иванович быть спокойным, спокойствие его все-таки пропало. Он чувствовал, как к горлу его что-то подкатывает и ему трудно становится дышать.

Дядя скоро заметил его, стук прекратился, и в растворе ворот показалась его голова. Голова эта напомнила Мельникову отца, но мясистый навес над бровями; глубоко сидящие тусклые глаза и какие-то морщины около носа делали лицо дяди непривлекательным. Встретившись со взглядом племянника, глаза дяди еще более спрятались вглубь, и вся его фигура приняла выжидательно-оборонительное положение.

Константин Иванович с усилием сказал дяде приветствие и зашел в сарай. Дядя ответил на приветствие как-то нескладно. Племянник спросил, что дядя делает; дядя сухо сказал. Константин Иванович оглянулся, увидел крюковую телегу у стороны, присел на нее и уже более твердо проговорил:

– - Ну, я тебе мешать не буду. Я только спросить тебя кое о чем хочу. Скажи, пожалуйста, что ты с нашей землей надумал делать?

Дядя тоже оправился; он взглянул на племянника, и во взгляде его было изумление.

– - С вашей? С какой вашей? Я к вашей земле не касаюсь. Да и на что она мне. У меня, слава богу, свой надел.

– - Я не про надельную, а про купленную. Ты, говорят, нашу купленную присвоить хочешь?

– - Купленную? Купленная -- дело другое. Только купленная не ваша, она осталась после нашего отца.

– - Ее не ваш отец покупал, а мы. Мы ее сторговали, мы за нее и в банк выплатили.

– - Ничего не знаю. В бумагах она числилась за покойным отцом, а теперь я перевожу ее на себя.

– - Зачем же ты ее переводишь?

– - А чтобы отца помянуть. Вам после отца остался дом, а мне -- земля.

– - А у тебя дома нет?

– - Мой дом я сам завел. Мне никто не помогал, а вам отцовский остался, и плант и усадьба.

– - А ты на выдел не получал?

– - Что я получил, то от того и званья не осталось.

– - Мы землю-то после раздела купили.

– - Не вы купили, а покойник отец. Им она куплена, его имя и записана. А коли на его имя -- он, стало быть, и хозяин.

– - Тогда мы твой дом себе припишем?

– - Приписывай, если можешь, -- вдруг весь загораясь, кликнул Андрей Егоров. -- Я препятствовать не буду. Заявляй, где следует, и приписывай.

Константин Иванович почувствовал, что он сказал глупость, и ему стало досадно на себя; он покраснел, и голос его стал жестче.

– - Мы этого делать не станем, нам чужого не надо.

– - Да и ничего не сделаете -- потому не по правилам.

– - А твое дело по правилам?

– - Стало быть, что… А если не по правилам -- нешто бы меня к ней подпустили? Такой бы от ворот поворот показали… а то приписали и в хозяева введут.

– - И все будет по закону?

– - А то как же? Неужто без закону? Я без закону не могу. У меня тоже, чай, душа, а не головешка.

– - Да ведь земля-то наша, вся деревня это знает!.. -- весь закипая и переседающим голосом воскликнул Константин Иванович.

– - Ваша?! Да как же суд за мной ее утверждает. Нешто суд может чужую собственность утверждать?

Дядя уставился на Мельникова во все глаза и долго глядел не моргая. Этот наглый взгляд проник в самую глубину души Константина Ивановича, и он, весь дрожа и еще более изменившимся голосом, спросил:

– - Так ты хочешь владеть, этой землей?

– - Може, владеть, а може, продам кому. Я буду хозяин -- что хочу с ней, то и делаю.

– - И совесть твоя это позволяет?

Дядя вдруг обозлился, глаза у него загорелись, и за тряслась голова; он злобно взглянул на племянника и дрожащим голосом воскликнул:

– - Что ж ты думаешь, я против совести могу пойтить?.. Да я отродясь ничего против совести не делал!.. Что ты меня тычешь-то? Это вы с отцом неправдой жизнь уставили, дедушкиным домом завладели и землю под себя забрать хотите. Что ж, я отцу-то не такой же сын? Скажи на милость?