Николай Лейкин - Два соперника

«Надо завтра утѣшить Пьера, надо. Какъ только встану, сейчасъ-же побѣгу къ нимъ на дворъ, признаюсь, что выхожу замужъ, и увѣрю его, что ему даже еще лучше будетъ, когда я буду замужемъ за богатымъ. Замужемъ буду за Иваномъ Артамонычемъ, а любить буду Пьера. Мало-ли есть замужнихъ дамъ, которыя имѣютъ у себя на сторонѣ Пьеровъ. Да вонъ аптекарша… Замужемъ за аптекаремъ, а докторъ сидьма сидитъ у ней на дачѣ. Ежели Пьеръ будетъ благоразуменъ и подумаетъ хорошенько объ этомъ, онъ не проклянетъ меня, что я выхожу замужъ за Ивана Артамоныча, и даже не разсердится. Ахъ, Пьеръ, Пьеръ! И зачѣмъ ты бѣдный гимназистъ, а не какой-нибудь богатый купецъ, инженеръ или банкиръ? Застрѣлиться вѣдь хотѣлъ. — Положимъ, это онъ сгоряча, но у него характеръ рѣшительный, отъ него станется. Ахъ, дай-то Господи, чтобы онъ хоть до одиннадцати-то часовъ утра не застрѣлился! Тогда-бы я, проснувшись, побѣжала къ нему и уговорила его».

Такъ блуждали мысли въ головѣ Наденьки. Наконецъ, сонъ началъ туманной шапкой надвигаться на нее и она заснула.

На утро Наденька проснулась поздно. Отецъ ея уже уѣхалъ въ городъ на службу, а мать вмѣстѣ съ кухаркой отправилась въ мясную и зеленную лавки, дабы выбрать тамъ что-нибудь получше къ обѣду, такъ какъ обѣщался пріѣхать обѣдать Иванъ Артамонычъ. Напившись на-скоро кофею съ сдобными булками, Наденька тотчасъ-же бросилась къ дачѣ, гдѣ жилъ съ своей матерью Петръ Аполлонычъ. На улицѣ около палисадника ихъ дачи извощикъ-ломовикъ и дворникъ укладывали уже на возъ ихъ мебель. Около воза суетилась растрепанная кухарка, размахивала руками и переругивалась съ ломовикомъ и дворникомъ. Балконъ дачи, задрапированный обыкновенно парусиной, былъ ободранъ. На немъ виднѣлись въ безпорядкѣ разставленные горшки съ чахлыми растеніями. Въ садикѣ, разбитомъ передъ дачей, около цвѣточной клумбы, стоялъ Петръ Аполлонычъ и самымъ спокойнымъ манеромъ срѣзалъ цвѣты, дѣлая изъ нихъ букетъ. Наденька увидала Петра Аполлоныча и у ней какъ-бы какой-то тяжелый камень свалился съ сердца.

— Слава Богу, не застрѣлился! проговорила она про себя, внимательно посмотрѣла, не сидитъ ли на балконѣ мать Петра Аполлоныча и, остановившись у палисадника, окликнула Петра Аполлоныча.

Тотъ, замѣтивъ Наденьку, тотчасъ-же нахмурилъ брови и сдѣлалъ строгое лицо, но все-таки подошелъ къ ней.

— Здравствуйте… Какъ я рада, что вы не застрѣлились, начала она. — Вѣдь это было-бы безуміемъ въ такіе годы… Да, наконецъ, и грѣшно. Что-жъ вы не подаете мнѣ руку?

Она держала свою руку, протянутую къ нему сквозь рѣшетку.

— Коварнымъ женщинамъ я не подаю руки, отвѣчалъ Петръ Аполлонычъ.

Наденька вспыхнула.

— Ахъ, Петръ Аполлонычъ, вы это совсѣмъ напрасно… Никогда я не была коварной, да и не буду, заговорила она. — Ну, какое-бы намъ было житье, ежели-бы мы убѣжали и повѣнчались! Вѣдь это, это… Во-первыхъ, папенька съ маменькой прокляли-бы меня… А что я васъ люблю, то люблю и вѣчно любить буду. Зачѣмъ-же бѣжать и ссориться съ родителями, ежели мы и такъ можемъ любить другъ друга? Виновата я передъ вами только тѣмъ, что выхожу замужъ, но, право, я это для того, чтобы утѣшить папеньку съ маменькой, да и для нашей пользы. Увѣряю васъ, что такъ и мнѣ, и вамъ будетъ лучше.

Петръ Аполлонычъ стоялъ и смотрѣлъ въ сторону.

— Вы слышали, что я выхожу замужъ за Ивана Артамоныча? спросила она его.

— Слышалъ.

— Отъ кого вы слышали? Вѣрно вамъ Феня сказала?

— Нѣтъ, не Феня, а булочникъ, который и вамъ, и намъ булки носитъ. Не ждалъ я отъ васъ, Надежда Емельяновна, такого поступка. Вѣдь это-же подло, низко выходить замужъ за старика, такъ сказать, продавать себя.

— Да вѣдь онъ, Пьеръ, не старикъ. Посмотри, онъ какой розовый.

— Все равно вы его не можете любить.

— Да вѣдь мужей и не любятъ. Вонъ папенька съ маменькой какъ бранятся.

— Это любя. Это та-же «Вспышка у домашняго очага», что мы въ спектаклѣ играли, только тамъ молодые супруги, а это старые.

Наденька потупилась и проговорила:

— Пьеръ! Прости, что я выхожу за Ивана Артамоныча замужъ.

— Я въ отчаяніи, отвѣчалъ Петръ Аполлонычъ и передвинулъ фуражку на головѣ.

— Да чего тутъ отчаяваться! Право, такъ намъ будетъ лучше. Ты будешь ходить къ намъ, я тебя буду любить по прежнему.

— То есть какъ это?

— Настоящимъ манеромъ буду любить. Какъ въ романахъ замужнія дамы любятъ друга дома, такъ и я буду тебя любить. Ты будешь у насъ другомъ дома… Ты даже можешь занимать денегъ у Ивана Артамоныча.