Николай Лейкин - Просветитель

— А такъ, что онъ у меня и поваръ, и камардинъ, и егерь, и за лакея служитъ.

— Камердинеръ, а не камардинъ, — поправилъ его «баринъ», подергивая усы. — Какъ это ты запомнить не можешь!

— Ну, не оговаривай… Не всяко лыко въ строку… — огрызнулся Самоплясовъ. — Поваръ и слуга на всѣ руки…

— Прислужающій? Понимаю, понимаю… — заговорила тетка. — Вишь, какъ ты нынче!.. Какой важный сталъ… Со своимъ поваромъ пріѣхалъ. А я думала, что это твои гости…

— Да вотъ на манеръ гостя… — кивнулъ Самоплясовъ на «барина». Позвольте вамъ представить… Аристархъ Васильичъ Холмогоровъ. Когда-то на своихъ рысакахъ леталъ по Петербургу, потомъ у покойника папеньки лошадей помѣсячно бралъ… а затѣмъ верхнимъ концомъ внизъ — и готова карета. Тысячу рублей и сейчасъ долженъ.

Холмогоровъ пожалъ плечами, отвернулся и пробормоталъ:

— Зачѣмъ-же такъ? Ты не очень… Все-таки, я твой гость…

— Ну, какой-же гость! Во-первыхъ, я тебя взялъ для компаніи, во-вторыхъ, ты мой адьютантъ, а въ-третьихъ, ну, пожалуй, хоть чиновникъ по особымъ порученіямъ что-ли. А все-таки, тетенька, вы съ нимъ познакомьтесь… Физіономія личности замѣчательная… Нѣтъ такого лакея-татарина въ петербургскихъ ресторанахъ, какого-бы онъ по имени не зналъ и его всѣ знаютъ. Нѣтъ такой полудѣвицы въ Петербургѣ, которая-бы ему не была знакома. Аристархъ Васильичъ Холмогоровъ… А это тетенька моя Соломонида Сергѣвна Поддужникова.

Холмогоровъ всталъ, шаркнулъ ногами по-кавалерійски и протянулъ руку. Протянула свою руку и тетка, предварительно обтеревъ ее о передникъ и проговоривъ:

— Извините, господинъ… Въ мукѣ у меня рука-то… Тѣсто я валяла… Думала на завтра пирожокъ вамъ съ капусткой…

— Женщина очень недалекая, но честная, — продолжалъ Самоплясовъ про тетку. — Честная и добрая… Могла-бы такъ сруководствовать, что очень и очень многое, что у насъ есть тутъ, къ пальцамъ у ней прилипло, но она только что сыта здѣсь съ дочкой своей Феничкой. Сыта да крышей прикрыта. Говорю прямо…

— Милый мой, да нешто я посмѣла-бы… — вставила свое слово тетка.

— Ну, вотъ за это вамъ честь и слава. За это я вамъ и Феничкѣ вашей и привезъ въ гостинецъ на платье. Буду ужо разбираться въ чемоданѣ, такъ получите, А здѣсь у меня, Аристархъ Васильичъ, какое ни на есть да хозяйство: двѣ коровы, конь, овцы… Сама она шерсть прядетъ, чулки мнѣ вяжетъ и въ Петербургъ присылаетъ.

— Поросеночковъ парочку выкормила къ твоему пріѣзду и завтра тебѣ поклонюсь, — похвасталась тетка.

— Мажордому все это, мажордому. Самъ я ни до чего не касаюсь. Сейчасъ и обратитесь къ нему… Вотъ адьютантъ, — указалъ Самоплясовъ на Холмогорова, — тамъ мажордомъ. Отправляйтесь сейчасъ къ мажордому и разскажите ему, какая провизія у васъ есть. Стряпать надо.

— Хорошо, хорошо… Можно курицу.

— Постойте, постойте… Пошлите сейчасъ за учителемъ, скажите, что я пріѣхалъ, и просите его сюда, — прибавилъ Самоплясовъ. — Удивительно, что онъ не идетъ до сихъ поръ.

— Вчера справлялся о тебѣ. Вчера справлялся, когда ты пріѣдешь. Сейчасъ Феня сбѣгаетъ за нимъ.

— Ну, съ Богомъ, съ Богомъ…

Тетка вышла изъ комнаты.

Черезъ полчаса учитель сельской школы Арсеній Пантелеевичъ Мишукъ вбѣжалъ къ Самоплясову и радостно воскликнулъ:

— Капитоша! Другъ! Какъ это я тебя прозѣвалъ! А вѣдь я тебя встрѣтить хотѣлъ и караулилъ.

— Здравствуй, Арсентій Пантелеичъ! — радостно сказалъ Самоплясовъ, вставая.

Два пріятеля расцѣловались. Учитель отступилъ шага на два отъ Самоплясова и, въ упоръ смотря на него, заговорилъ:

— Покажись-ка, покажись-ка… Что это ты какъ-будто какой-то особенный, на французскій манеръ сталъ? И бородка другого покроя, и прическа не та, что была прежде…

— Есть тотъ грѣхъ, пообкарнался маленько по новомодному, — сознался Самоплясовъ. — Ну, да что тутъ! Была-бы душа на прежній фасонъ, — прибавилъ онъ. — Присаживайся! Хвати чаю съ коньячишкомъ. Впрочемъ, сначала познакомься. Мой адьютантъ и чиновникъ по особымъ порученіямъ…

— По имени, по имени… — перебилъ его Холмогоровъ, не поднимаясь съ мѣста и сидя, развалясь, въ креслѣ. — По имени и по отчеству. Я тебя старше вдвое, а потому долженъ быть уважаемъ. Нечего прозвища-то придумывать.

— Да погоди. Чего-жъ ты перебиваешь! Я еще не договорилъ. Аристархъ Васильичъ Холмогоровъ. Баринъ, знакомься съ учителемъ! — крикнулъ Самоплясовъ, видя, что Холмогоровъ сидитъ, не шевелясь и попыхиваетъ сигарой.

Холмогоровъ, не поднимаясь, неохотно протянулъ учителю два пальца.