Виктор Широков - Шутка Приапа, или Обречение смолоду

Беседа книжников иссякла, едва начавшись. Игорь помчался искать доверчивый банк, мимоходом посетовав на ранние сумерки, резюмируя, что может быть происходит лунное или частичное солнечное затмение, о котором просто не успели СМИ сообщить. А Владимир Михайлович, расправив затекшие ноги, направился в подземный переход и через несколько минут был на хорошо знакомом месте, возле памятника Герцену, которому бир манат цена, и на который он порой в легком подпитии любил взбираться четверть века тому назад, о чем свидетельствовала даже фотография той незапамятной поры, когда они, студенты, в спецовках и касках почему-то с надписью "Госкино", рушили внутренние флигели и части зданий, фасадом выходивших на Тверской бульвар, и возводили нулевой цикл теперешнего особняка ВЛК (Высших литературных курсов).

Во дворике института было пустынно. Все двери зданий, выходившие во двор, были плотно притворены и, видимо, заперты. Единственный флигель, о котором могла идти речь в объявлении и в котором ранее располагался читальный зал институтской библиотеки, приветливо светился окнами первого этажа. Гордин неторопливо подошел к нему. Дверь флигеля сразу же распахнулась и действительно темнокожая девушка в классическом белом костюме показалась в дверном проеме.

- Мистер Гордин, не так ли? - произнесла она с легким акцентом. - Мы вас давно ждем.

Гордина окатило холодной волной безотчетного страха и в то же время невероятной смелости. Он собрался и как сомнамбула уверенно перешагнул порог. Девушка шла впереди, указуя путь. Почему-то пространство флигеля, известное Гордину по редким посещениям, но тем не менее вполне памятное, оказалось куда более обширным и извилистым.

Они шли в полутьме около двадцати минут, и Владимир Михайлович уже начал терять терпение и хотел остановиться и повернуть назад, рискуя оказаться невежливым или быть принятым за труса. Видимо, почувствовав это, девушка приостановилась и, повернувшись к Гордину лицом так, что он заметил флюоросциирующий значок на лацкане пиджака с резко выделявшимся зеленым крестиком в центре, сказала:

- Не беспокойтесь. Вам ничего плохого не сделают, сеанс терапии уже начался, и потом мы же дали вам право выбора, вы могли бы не приходить сюда, если вам страшно.

Владимир Михайлович хотел, было, возразить, отметить, что слишком много совпадений для свободы выбора, ведь он был практически грубо поставлен перед фактом, хотя, конечно, никто его конкретно не вынуждал приходить, но давление на его психику определенно оказано было, не исключая и гипнотического внушения.

Внезапно девушка остановилась перед шахтой лифта, нажала кнопку, створки кабины раскрылись, она вошла внутрь и жестом пригласила Гордина последовать её примеру.

Помедлив мгновение, он вошел в кабину, которая мягко и плавно набрала ход. Скорость явно была немалой, но было непонятно, куда летит лифт: вверх или вниз. Спутница хранила молчание. Гордину не оставалось другого, как в пандан ей не открывать рта.

Через 10-15 минут кабина остановилась, створки опять раздвинулись и темнокожий гид повлекла Гордина через анфиладу холлов, соединенных довольно узкими и короткими коридорчиками по круговому периметру, видимо, подземного здания. Тут-то Гордин отважился на вопрос:

- Извините, пожалуйста, мисс, далеко ли ещё идти?

- Нет, мы уже пришли, - ответствовала девушка, остановившись перед панелью из стеклопластика на правой стене очередного холла. Она достала из сумочки необычный ключ в виде ярко-желтого треугольника, точнее трехгранного напильника с множеством боковых зарубок и, вставив его в отверстие в панели на уровне метра от пола, повернула его против часовой стрелки. Раздался мелодичный звон и панель плавно отъехала в сторону. Девушка пошла вглубь, пригласив Гордина следовать за ней. Он подчинился и вошел в новый коридор, стены которого представляли собой гигантские аквариумы с подсветкой, в которых плескалась бесконечная водная стихия, рассекаемая пулями рыбных очередей. Аквариумы сменились книжными стеллажами, затем музейными витринами непонятных коллекций. Там были курительные трубки всевозможных видов, стеклянные и каменные пасхальные яйца, бронзовые фигурки, скульптуры из рога, серебряные изделия школы Фаберже, каменные же книжечки из полудрагоценных минералов, африканские маски и статуэтки, японские шкатулки с перламутровыми накладками, бронзовые и деревянные иконы, серебряные и золотые портсигары, перстни, серьги, всевозможные колокольчики, фарфоровые фигурки, расставленные шахматы из оникса, дерева и металла, различные ножи для бумаги: черепаховые, бронзовые, серебряные и слоновой кости. Гордин узнал в коллекциях свои же собственные пристрастия, только излишне гиперболизированные.