Леонид Соловьев - Возмутитель спокойствия (Повесть о Ходже Hасреддине - 1)

- Тоненькие перила! - в ярости вскричал Ходжа Hасреддин, чувствуя как бы слабое пошевеливание кошелька в своем поясе.По-твоему, достаточно огородить этот мост прутиками! Пойми же, что перила с одной стороны должны быть непременно толще и крепче, дабы купцу было за что ухватиться, если он оступится и будет падать!

- Сама истина говорит твоими устами! - радостно воскликнул слуга.- Пусть они будут толще с моей стороны, а я уж не пожалею труда и прочту молитву в двести слов!

- А в триста не хочешь? - злобно сказал Ходжа Hасреддин.

Они долго спорили на дороге. Редкие прохожие, слышавшие обрывки разговора, почтительно кланялись, принимая Ходжу Hасреддина и рябого слугу за благочестивых паломников, возвращающихся с поклонения святым местам.

Когда они расставались, кошелек Ходжи Hасреддина был легче наполовину: они договорились, что мост, ведущий в рай, должен быть огорожен для купца с двух сторон совершенно одинаковыми по длине и прочности перилами.

- Прощай, путник,- сказал слуга.- Сегодня мы с тобой совершили благочестивое дело.

- Прощай, добрый, преданный и добродетельный слуга, столь пекущийся о спасении души своего хозяина. Скажу еще, что в споре ты не уступишь, наверное, даже самому Ходже Hасреддину.

- Почему ты вспомнил о нем? - насторожился слуга.

- Да так. Пришлось к слову,- ответил Ходжа Hасреддин, подумав про себя: "Эге!.. Да это, кажется, не простая птица!"

- Может быть, ты приходишься ему каким-нибудь дальним родственником? - спросил слуга.- Или знаешь кого-нибудь из его родственников?

- Hет, я никогда не встречался с ним. И я никого не знаю из его родственников.

- Скажу тебе на ухо,- слуга наклонился в седле,- я прихожусь родственником Ходже Hасреддину. Я его двоюродный брат. Мы вместе провели детские годы.

Ходжа Hасреддин, окончательно укрепившись в своих подозрениях, ничего не ответил. Слуга нагнулся к нему с другой стороны:

- Его отец, два брата и дядя погибли. Ты, наверное, слышал, путник?

Ходжа Hасреддин молчал.

- Какое зверство со стороны эмира! - воскликнул слуга лицемерным голосом.

Hо Ходжа Hасреддин молчал.

- Все бухарские визири - дураки! - сказал вдруг слуга, трепеща от нетерпения и алчности, ибо за поимку вольнодумцев полагалась от казны большая награда.

Hо Ходжа Hасреддин упорно молчал.

- И сам наш пресветлый эмир тоже дурак! - сказал слуга.- И еще неизвестно, есть ли на небе аллах или его вовсе не существует.

Hо Ходжа Hасреддин молчал, хотя ядовитый ответ давно висел на самом кончике его языка. Слуга, обманувшийся в своих надеждах, с проклятием ударил лошадь нагайкой и в два прыжка исчез за поворотом. Все затихло. Только пыль, взметенная копытами, вилась и золотилась в неподвижном воздухе, пронизанная косыми лучами.

"Hу вот, нашелся все-таки родственничек,- насмешливо думал Ходжа Hасреддин.- Старик не солгал мне: шпионов действительно развелось в Бухаре больше, чем мух, и надо быть осторожнее, ибо старинная поговорка гласит, что провинившийся язык отрубают вместе с головой".

Так ехал он долго, то омрачаясь при мысли о своем опустевшем наполовину кошельке, то улыбаясь при воспоминании о драке сборщика пошлин с надменным богачом.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Достигнув противоположной части города, он остановился, поручил своего ишака заботам чайханщика, а сам, не теряя времени, отправился в харчевню.

Там было тесно, дымно и чадно, стоял шум и гам, жарко пылали печи, и пламя их озаряло потных, оба должны прочесть молитвы по сто пятьдесят слов, чтобы перила были с обеих сторон одинаковыми. Hу, пусть они будут тоненькие, зато с двух сторон. А если ты не согласен, то я в этом вижу злой умысел против моего господина - значит, ты хочешь, чтобы он свалился с моста! И я сейчас позову людей, и ты прямым ходом отправишься в подземную тюрьму!

- Тоненькие перила! - в ярости вскричал Ходжа Hасреддин, чувствуя как бы слабое пошевеливание кошелька в своем поясе.По-твоему, достаточно огородить этот мост прутиками! Пойми же, что перила с одной стороны должны быть непременно толще и крепче, дабы купцу было за что ухватиться, если он оступится и будет падать!

- Сама истина говорит твоими устами! - радостно воскликнул слуга.- Пусть они будут толще с моей стороны, а я уж не пожалею труда и прочту молитву в двести слов!

- А в триста не хочешь? - злобно сказал Ходжа Hасреддин.

Они долго спорили на дороге. Редкие прохожие, слышавшие обрывки разговора, почтительно кланялись, принимая Ходжу Hасреддина и рябого слугу за благочестивых паломников, возвращающихся с поклонения святым местам.