Лев Толстой - Полное собрание сочинений. Том 13. Война и мир. Черновые редакции и варианты

[Еще что! Это было бы знаменито!]

Зачеркнуто: В шалаше сидел хозяин, артиллерийский офицер, называемой в отряде няня, и ротный командир.

Зач.: Делать было нечего, насмотрелся. Белкину было не по себе. Он пошел к няне.

— Что это у вас никого нет?

— Да уж перебывали. А все на французов смотрят, а я чорт с ними совсем. Подраться так так.

— Что скучно что то.

— Я боюсь, как бы мира не заключили. Подраться хотелось бы, — сказал Тушин.

— Скажите, Н. И., вы ученый человек, что вы читаете? Вот, что значит ученье. Я вам так часто завидую. Что у нас, ротное хозяйство, посмеемся. Куришь, куришь, и всё. Что вы читаете?

— Да так, перечитываю вот прошлогодние журналы. Европейский вестник взял с собой и читаю.

— Да, я взял у вас тогда один, стал читать, так ничего не понял. А я знаете, люблю, чтобы понять. Эх, кабы были средства, всё бы учился.

Зачеркнуто: Да меня нынче что то лихорадка, так не по себе

Зачеркнуто: видимо понимая.

Зач.: Ах, скучно мне что-то и знобит что-то.

Зачеркнуто: что то сумятятся

[маленькому капралу]

Зач.: С усталыми красными глазами от бессонной ночи и с возбуждающими впечатлениями сражения, которое он видел (звуки ружейной пальбы, перебиваемой орудийными выстрелами, и крики солдат звучали у него в ушах), он при фонарях садился в почтовую бричку и, получив депеши, как и всегда акуратно приготовлялся к отъезду, увязывая тесемочки чехлов на погребце и на сабле. Он был оживлен и весел, прощаясь и принимая письма и поручения от товарищей.

— Пожалуйста, князь, эти два письма отдайте, — говорил один.

— Не забудь же настоящего Cordial две бутылочки — привези непременно, — говорил Несвитской.

— От меня кланяйтесь императору, — говорил другой.

— Хорошо, хорошо. Ну готово чтоль, Петрушка?

Всё было готово. Князь Андрей с фонарем вышел под дождем на крыльцо и, укутавшись, уселся в почтовой бричке.

— Счастливец! — закричал Несвитской, — ничего не завидую, а завидую, что вздохнешь между живыми людьми. Прощай, Христос с тобой!

<���— Прощайте, до свиданья.

Бричка поскакала по грязи и камням, и в ушах князя Андрея опять затрещала пальба ружей и пушек.>

Зачеркнуто: и со срамом прогнали из Вены

Зач.: лагерей и коновязей и гошпиталей, лагерей, коновязей русских.

Зач.: он то покрикивал на ямщика, то, качаясь в бричке, засыпая и опять просыпаясь

Зач.: но радостное <���впечатление> чувство было всё то же и всё те же звуки пальбы, которые сливались с стуком колес и с чувством победы, как скоро он закрывал глаза.

Зачеркнуто: и также ударила меня в левую руку. (Князь Андрей во время дела получил легкую царапину в руку).

Зач.: Несмотря на свое философское воспитание конца 18-го века и несмотря на свою любовь к военному делу, князь Андрей никогда не думал, что в военном деле что-нибудь значат люди, как солдаты и мелкие офицеры, никогда не думал, что от них зависит что-нибудь в военном деле и не мог себе вообразить того, что он сам бы делал, ежели бы был на их месте. Они ему представлялись либо как орудия, либо как жалкие и презренные люди, занятые только низкими, личными интересами еды, одеванья и т. п. и не имеющими понятия об общих высоких интересах.

Зач.: Ему казалось, что война есть дело мысли, гения, исполняемое малыми избранными, к числу которых он причислял и себя. Находиться при командующем войсками, передать во время, точно и ясно, под огнем его приказанья, показать пример хладнокровия массам — это дело военного человека. <���Это он понимал.> Но совершив все эти дела, быть оцененным, награжденным похвалою, хоть молчаливою, и быть обеспеченным зато от всех мелких забот житейских — это он понимал. Но по неделям жить в грязи, ругаться, спорить зa еду, по команде с ружьями бежать, сам не зная куда и зачем, или стрелять, сам не зная в кого, эти люди были... были совсем другие люди. Они нужны, как всё презренное, но необходимое.