Василий Брусянин - Уличный папа

А Наталья Дмитриевна ни о чём не думала. Шла, опустив лицо, и улыбалась, и нельзя было понять, почему она так странно улыбается.

У решётчатой изгороди белой дачи они остановились. Он хотел зайти к Свинцовой, а она сказала:

— Сегодня я вас не приглашаю… Что-то нездоровится…

Протянула к нему руку и добавила:

— Вы, говорят, через день уезжаете?

— Да.

— Всего лучшего!.. Заходите к нам в Петербурге, муж дал вам наш адрес.

Уехал Суслин в Петербург, занялся работами и первое время забыл и о даче в Финляндии, и о Наталье Дмитриевне. Отнёсся к истории с её беременностью как к обычной лёгонькой интрижке. Был с нею — и жилось хорошо, и теперь нет её — и с глаз долой, из сердца вон.

Случайно встретился с художником Свинцовым в обществе архитекторов на каком-то докладе.

— А-а!.. Артемий Иванович, — обрадовался художник. — Что же это вы к нам не заглянете?.. А ведь у меня родилась дочка, неделю назад окрестили её, Леночкой назвали… Приходите, пожалуйста, жена будет очень рада…

Прошёл месяц и другой… Примчалась новая, весёлая, зелёная весна с белыми ночами, и он почему-то не решался побывать у Свинцовых. Белые ночи будили воспоминания минувшего года, и хотелось побыть с Натальей Дмитриевной наедине, ласкать её, целовать… И всё же он не решался пойти к чудаку-художнику. Не знал, как держать себя с ним, не знал, как встретит его она, не знал, как он впервые посмотрит на свою дочку… На свою дочку!.. У него есть дочка. Какое это странное, новое ощущение. Знал он и привычки счастливых родителей: притащат ребёнка показать гостю, будут ему расхваливать своё сокровище, а гость должен находить ребёнка и милым, и румяным, и Бог знает ещё каким, лишь бы слова гостя были приятны родителям.

Боялся и не шёл. Но вот как-то раз получил от художника приглашение письмом и решился и поехал…

Приехал к Свинцову около часу. Художник встретил его радушно, провёл в кабинет и притворил дверь в соседнюю комнату.

— Жена поехала в Гостиный… На дачу собираемся… То надо купить, да другое… Теперь ведь у нас больше забот: девочка родилась; то да сё… Подай ей, тоже ведь будущая личность!..

— Что же, большая она? — спросил Суслин, чувствуя, что что-то надо спросить и о дочке.

— Ого! Четвёртый месяц нам!.. Да-с, четвёртый месяц!..

Разговор о девочке оборвался. Суслину показалось, что художник умышленно заговорил о том проекте, доклад о котором они оба слушали в обществе архитекторов.

Где-то в глубине комнат послышался детский плач.

— Ага!.. Вот и Леночка проснулась!.. Вот я её вам сейчас покажу!..

Счастливый отец быстро метнулся в соседнюю комнату и через минуту принёс девочку в конвертике с оборочками и кружевами.

Протянул Суслин к девочке руку и даже произвёл губами какой-то неопределённый звук, зная, что с детьми говорят на таком особенном языке.

— Видите, какая беленькая, кудрявенькая, с голубыми глазками!.. А!.. Леночка, милёнок ты мой!..

И художник без числа принялся целовать дочку, так что та состроила кислую гримасу и расплакалась.

— Ну, ну, не плачь, белобрынчик ты мой, мальдашка моя!

Перестал папа целовать дочку, и девочка успокоилась.

— А!.. Смотрите, какая красавица! Леночки, ты красавица? Белобрынчик ты мой, голубоглазик!.. На вас, Артемий Иваныч, похожа…

Острые мурашки пробежали по всему телу инженера, и он опустил глаза. Свинцов с девочкой на руках быстро вышел в соседнюю комнату и быстро же появился вновь. Осмотрел смущённую фигуру инженера насмешливым взглядом и сказал:

— Да-с, на вас похожа, на вас!.. Да вы не смущайтесь!.. И было время, когда я вас хотел убить, а потом как собаку пристрелить… Да-с!

Художник стоял перед Суслиным с раскрасневшимся лицом. Выкатившиеся глаза его налились краской, и губы побледнели, точно опалённые его же словами.

— Хотел и вас, и её убить!.. А потом пришла мне идея отравить вам существование, так сказать, бескровным способом… Вот вы — отец девочки, а я не пущу вас приласкать её!.. Да-с, не пушу вас в детскую вашей же дочери!.. А?.. Ха-ха-ха!..

Отошедшее немного лицо художника снова начало наливаться кровью, и глаза запылали злобой.

— Да-с, вы — отец и не смеете войти в детскую своей дочки!.. Что?.. И ко мне не смейте ни ногой… Слышите!? Я и принял-то вас для того, чтобы сказать вам это. Жена моя вон там, в столовой. Я приказал ей сидеть у камина и слушать, что я вам скажу. А скажу я вам следующее: если вы или она будете назначать друг другу свидания — убью и вас, и её, и Леночку!.. А потом уже и с собой покончу!.. Слышите?..