Николай Лейкин - На лоне природы

— Ну, а что же стоитъ это помѣщеніе? спросила съемщица.

Мужикъ подумалъ и спросилъ:

— А вы не изъ охотниковъ? Тутъ вѣдь у насъ все охотники снимаютъ, собакъ навезутъ.

— Нѣтъ, нѣтъ. Я не охотникъ, отвѣчалъ съемщикъ. — Вотъ рыбу я половить люблю.

— Отецъ протопопъ у насъ шестьдесятъ пять рублей платилъ.

— Съ дровами?

— Какъ возможно, съ дровами! Безъ дровъ. Дрова у меня покупать будете. Съ тѣмъ и сдаю, чтобъ ужъ у сосѣдей не покупать ни дровъ, ни молока. Дрова у меня хорошія заготовлены, а обижать цѣной не буду.

— А по чемъ за дрова будете брать?

— За дрова-то? Да ужъ сойдемся. За березовыя четыре рубля за сажень буду брать, а за разныя — три рубля. Только ужъ, баринъ, уговоръ, чтобъ и дрова и молоко у меня брать.

— Это вѣдь дорого по здѣшнему мѣсту четыре рубля за березовыя дрова.

— Нѣтъ, цѣна настоящая. Сырые топляки дешевле купите, а у меня дрова лѣтошнія, сухія. Только ужъ это уговоръ. Такъ у меня и отецъ протопопъ платилъ. Молоко тоже, чтобъ у моей хозяйки… Восемь копѣекъ за бутылку будемъ брать.

— Мой знакомый здѣсь жилъ, такъ по пяти копѣекъ за молоко платилъ.

— Не то молоко. Ну, да ужъ это уговоръ. Лучше я вамъ за квартиру супротивъ протопопа пять рублей спущу, а чтобъ молоко и яйца отъ моей хозяйки. Шестьдесятъ рублей въ лѣто — вотъ что я съ васъ возьму. Мнѣ на прошлой недѣлѣ господа охотники семьдесятъ рублей за эту квартиру давали, да не охота вязаться-то съ охотниками. Пьянство у нихъ завсегда, ночное шатанье, пѣсни, женскій полъ заманиваютъ, а мы люди тверезые, у меня невѣстка молодая, двѣ дочери-невѣсты. Ей-ей, семьдесятъ рублевъ давали, да что! Лучше отъ грѣха подальше. Десять рублей намъ не на хлѣбъ. И безъ нихъ сыты будемъ. Главное, что ужъ безобразія-то не люблю. А то навезутъ собакъ, собаки по двору бѣгаютъ и куръ щиплютъ, сами выйдутъ на задворки и давай изъ ружей палить, пропойные мужики-егеря къ нимъ шляются. Богъ съ ними!

Мужикъ махнулъ рукой. Съемщики разговаривали по-французски. Наконецъ мужчина сказалъ:

— Дорого это шестьдесятъ рублей, но пуще всего мнѣ не хочется насчетъ молока и дровъ въ кабалу итти.

— Какая же тутъ кабала! Что люди съ васъ будутъ брать, то и мы. Только товаръ нашъ лучше будетъ. Конечно, наша гольтепа, когда ей выпить хочется, можетъ статься, и дешевле возьметъ, такъ вѣдь то гольтепа. Ну, а главное, это нашъ уговоръ.

— А дрова и воду съ рѣки — это ужъ вы будете доставлять намъ?

— Мы-съ… Мы… Или сынъ мой, или работникъ… Насчетъ этого будьте покойны. Сынъ у меня капли вина въ ротъ не беретъ, работникъ тоже тверезый. А за воду съ васъ, что и съ отца протопопа бралъ: два рубля въ мѣсяцъ.

— Какъ? И за воду еще надо платить! воскликнули съемщики и опять заговорили промежъ себя по-французски.

— Послушайте, хозяинъ, вѣдь это дорого за такое помѣщеніе — шестьдесятъ рублей въ лѣто, сказалъ съемщикъ. — Вѣдь здѣсь у васъ глушь, деревня, отъ желѣзной дороги далеко, сообщеніе отъ станціи по грязи, мясной лавки нѣтъ и мясо придется изъ Петербурга привозить.

Мужикъ осанисто поправился, улыбнулся въ бороду и спросилъ:

— А зачѣмъ же вы въ такое мѣсто дачу снимать пріѣхали?

— Да захотѣлось пожить вдали отъ шумныхъ мѣстъ, безъ стѣсненій.

— Ну, вотъ за это и надо платить, что слѣдуетъ.

— Мнѣ сказали, что здѣсь можно нанять дешево, рублей за тридцать цѣлую избу.

— Изба избѣ рознь. Не желаете ли около кабака поискать — и за тридцать рублей найдете, но за то ужъ того спокойствія не будетъ. Тамъ и ругательный звонъ, и драки, а мы за спокой беремъ, потому что кабакъ-то — эво гдѣ отъ насъ. Мы совсѣмъ на другомъ концѣ отъ кабака живемъ.

— И наконецъ, у васъ надо нанять даже и не особнякъ, а второй этажъ.

— Что есть, то и сдаемъ. Во второмъ этажѣ лучше, сударь, право слово, лучше. Внизу-то поселитесь, такъ пьяные по ночамъ начнутъ въ окна стучаться, на похмелье выпрашивать стаканчикъ, а не дадите, такъ и стекла выбьютъ. Наша пропойная гольтепа на этотъ счетъ — ой-ой! Ей все трынъ-трава. Глаза нальетъ, такъ на все наплевать. Народъ ножевый.

— Да неужели ваши крестьяне такіе? спросила съемщица.

Мужикъ подмигнулъ и отвѣчалъ:

— Хвалить не будемъ, особливо такихъ мужиковъ, которые съ охотниками набаловавшись. Тверезыхъ-то домовъ здѣсь — нашъ, еще два-три дома, да и обчелся, а вѣдь у насъ сорокъ три двора въ селѣ.

— Пуще всего меня смущаетъ то, что мы должны быть у васъ въ кабалѣ насчетъ покупки дровъ и молока, сказалъ съемщикъ.

— Да какая же тутъ кабала, помилуйте. Просто не хотимъ покупателя изъ рукъ выпускать. Вѣдь нужно намъ куда-нибудь дрова-то спускать. Наготовили много. Опять же, хоть и насчетъ молока. Кому же и продавать его, какъ не своему дачнику?