Владимир Сорокин - Роман

- Прекрасно.

Она хотела уже выйти, но вдруг повернулась:

- Рома, может ты устал с дороги и сразу желаешь отдохнуть?

- Я сразу желаю есть и говорить с вами! - усмехнулся Роман, снимая забрызганные дорожной грязью калоши.

- Отлично. Расскажешь нам про столичную жизнь. Про тетю Катю, про всех всех.

- Конечно, расскажу.

- Ждем тебя.

Она вышла.

Роман, тем временем, покончив с калошами, задвинув их в угол под коротенькую этажерку, положил чемодан на кровать и принялся развязывать ремни.

Затянутые еще в столице, они поддались не сразу, зато крышка отскочила сама, едва худощавые пальцы Романа прикоснулись к замкам. Чемодан был беспорядочно набит вещами. При всей своей внешней элегантности, Роман никогда не был аккуратистом.

Он не хотел, да и не умел беречь те красивые дорогие вещи, окружавшие его и служившие ему туалетом. Их состояние привлекало внимание Романа дважды, когда они покупались и когда исчезали в мешке старьевщика. За этот, как правило, короткий период жизни, они терпели полное равнодушие хозяина, находясь подчас в весьма плачевном состоянии, в то время как он сам, удивительным образом, был всегда элегантно одет, тщательно выбрит и модно подстрижен. Так и сейчас, облаченный в прекрасные новые, купленные им неделю назад костюм, рубашку, жилетку, галстук и туфли, он склонился над распахнутым чемоданом, содержание которого во всей полноте могло являть картину первозданного хаоса.

Чего только не было здесь!

Мятые рубашки с оставшимися в манжетах запонками, китайские цветастые полотенца, голландские носовые платки, нательное белье, галстуки, парусиновые брюки, панама, карманные шахматы, бритвенный прибор, флакон французского одеколона, расческа, пара книг, дневник, коробка патронов, - все было перемешано, спутано, скомкано и, казалось, не могло принадлежать этому красивому, точному в движениях человеку.

С небрежностью он разгреб цветастое месиво, извлек дневник, набор вязальных крючков и бутылку французского коньяка, оказавшуюся на самом дне.

Все это было положено на конторку, сам же чемодан был мгновенно закрыт и запихнут под кровать.

Схватив бутылку и набор. Роман поспешил вниз.

Антон Петрович и тетушка ждали его на террасе.

- Спешите, спешите, принц датский, а то гунны и варвары разорят все базилики! - басил Антон Петрович, стоя у застекленной веранды и протирая пенсне замшевой тряпочкой, отчего его прищурившееся массивное лицо выглядело одновременно беспомощно и угрожающе.

- Тетушка, это вам от Екатерины Андреевны. Антон протянул вязальный набор Лидии Константиновне, ставящей на стол корзинку с нарезанным хлебом.

- Спасибо, Ромушка, хорошо, что она прислала... Садись.

- А это, дядя Антон, вам, - Роман поставил бутылку на стол, напротив огромного неподъемного кресла, где обычно сидел Антон Петрович.

Внушительным движением надев пенсне, тот подошел, взял бутылку в руки:

- Тэкс. Прекрасно. Спасибо, брат. Мы его на обед оставим. А сейчас немедленно всем по местам!

Его могучие руки опустились на плечи Лидии Константиновны и Романа, и им пришлось опуститься на старые венские стулья.

Только теперь Роман увидел, какие прелести ждут его на этом старомодном овальном столе, покрытом белой, с кружевной вологодской вышивкой, скатертью.

В центре, рядом с очаровательной китайской вазочкой, в которой стояли веточки ожившей вербы, распласталось такое же фарфоровое китайское блюдо с нежно-розовым куском окорока, маленькими солеными огурчиками, облепленными зернами и метелками укропа, блестящими от рассола. Чуть поодаль стояли три чаши серо-зеленой смальты, полные соленых груздей, помидоров и рыжиков. В солёностях тускло поблескивали серебряные ложки с вензелем НВ. По правую руку Антона Петровича сверкали тонким стеклом два пузатых графинчика, наполненные зеленовато-золотистой и темно-розовой жидкостями. С графинчиками соседствовало другое, не менее просторное фарфоровое блюдо, в центре его высилась горка квашеной капусты, из окропленной постным маслом массы которой выглядывали бордовые ягодки клюквы и оранжевые палочки моркови. Этот "Везувий" окружали некрупные моченые яблоки, от одного вида которых рот Романа пополнился слюной.

Моченые яблоки дяди Антона!

Роман помнил их неповторимый вкус с детства, с того далекого времени, когда в большой столичной квартире отца стали появляться эти изумительно пахнущие плоды цвета воска.

Собранные с развесистой, стоящей в самом дальнем углу сада яблони, посаженной еще дедом Антона Петровича, они заквашивались вот уже двадцать с лишним лет в одном и том же дубовом бочонке по рецепту, взятому покойной матерью дяди у ключницы Почаевского монастыря сестры Алевтины почти пятьдесят лет тому назад.