Николай Телешов - На тройках

Поезд подходил уже к самой станции, когда Тирман, взявши с полки свой саквояж, сказал, обращаясь к соседям:

- Значит, вместе, господа? Заказывайте кофе, а я за багажом покуда пройду.

С этими словами он вышел на тормоз вместе с К"мачевым.

Чудное утро, солнечное и слегка морозное, сияло в Нижнем-Новгороде. На остановившийся поезд бросились носильщики, из вагонов повалил народ, все смешалось, и Матвей Матвеевич насилу отыскал своих приказчиков, ехавших во втором классе. Верный данному слову - не торопиться, он прошел прямо в буфет и занял отдетьный столик, заказавши кофе для себя и для своего главного приказчика Бородатова, человека солидного и благообразного.

- А вы скорей на извозчика да укладывайте повозки.

Живо!

Двое других, к которым относились эти слова, сейчас же повернулись и молча пошли к двери. Это были тоже служащие Панфилова: конторщик Кротов, похожий более на церковного певчего, суровый, басистый, и приказчик Анютин, который обладал нежным взглядом и сладким голосом, хотя был плешивый и рыжий. Они уже знали, что требуется хозяину, и вышли из вокзала с таким видом, будто в первый раз приехали в город.

Глядя на Панфилова, не спеша отхлебывавшего кофе и курившего папиросу, можно было подумать, что он в самом деле никуда не торопится; разве только частое поглядывание на часы и обнаруживало его тревогу. Напрасно, однако, дожидался он Тирмана, ушедшего получать багаж, и Сучкова, ушедшего умываться. К кофе никто не явился.

"Тем лучше!" - подумал Матвей Матвеевич и, не торопясь, будто прогуливаясь от нечего делать, вышел вместе с Бородатовым из вокзала и, как только вышел, сейчас же как бешеный вскочил к первому извозчику и погнал что есть мочи на почтовую станцию.

Вот они, панфиловские повозки! Вот стоят у самых ворот, и добрые кони встряхивают колокольчиками... Матвей Матвеевич взглянул на свои повозки, маленькие, легкие, приспособленные для быстрой езды, взглянул на громадных коней, впряженных тройками, которые били в нетерпении снег копытами и мотали головами, - на этакой тройке да не лететь!

"Постой же! - погрозил он кому-то, улыбаясь. Улыбались и ямщики, давно знавшие Панфилова и чуявшие в карманах хорошую подачку на чай. Готовясь вспрыгнуть на облучки, они весело разбирали вожжи, а путники, надевши сверх полушубков теплые дохи, усаживались по местам. Огромное тело Панфилова заняло почти всю повозку, и Бородатов еле-еле пристроился сбоку, завидуя другим приказчикам, которые вдвоем засели во вторую повозку, разделивши места по-товарищески. Содержатель "Вольной почты", провожая старых знакомых, одолжил по особому случаю Матвею Матвеевичу курьерскую подорожную.

- Все сели? - раздался громкий окрик.

- С богом! - ответили из задней повозки.

- С богом! - скомандовал Панфилов и, сняв меховую шапку, перекрестился.

Лошади тронули...

Сначала проехали "Вольную почту", потом замелькала своими рядами и вывесками Нижегородская ярмарка, пустующая в это время года и вся занесенная снегом; мелькнул водопровод, и лошади спустились на Оку. Ехали не спеша: то и дело мешались встречные обозы, или городские сани перерезывали путь. Вот в правой стороне показался Нижний, а вот и кремль, на который все стали креститься; вот мелькнул красавец Откос; потянулись караваны огромных барок, зазимовавших во льду, но все это мало-помалу осталось уже позади, исчезли всякие признаки жилья, и перед глазами развернулась одна широкая, бесконечная "кормилица-матушка" - Волга.

II

Ясный морозный день. В воздухе тишина невозмутимая.

Небо совершенно голубое, точно летом, и солнце светит полетнему, только не греет, и белый снег вокруг блестит и искрится, так что больно смотреть, и вьется впереди наезженная дорога прихотливыми очертаниями, и не хочется отрывать взоров от сверкающей бесконечной равнины, что тянется по левой стороне не тронутая человеческими ступнями, до самых краев небосклона. Правый нагорный берег глядит на нее исподлобья, как старец-жених на молодую невесту, и там, где раскинулись старые Печоры с их колокольнями, утопающими летом в зелени садов, торчат оголенные ветки. Угрюм и задумчив этот нагорный берег, весь обросший старыми лесами; заиндевелые деревья производят самые фантастические сочетания: то чудится в них какой-то терем волшебный, то узоры, вышитые по канве, - целый русский сказочный мир встает в воображении...

А тройки летят во всю мочь, крутя за собою снежную пыль. "Эх! Эх!" покрикивают ямщики. Чутко и вольно разносятся окрики, радостной песней заливаются колокольчики, и снежная пыль летит прямо в лицо и крепко садится на фартук повозки. Глядишь-глядишь на все стороны, и не хочется слова сказать. Вон что-то черное виднеется в стороне - это полыньи. Иногда полыньи встречаются очень большие, с версту длиною; говорят, не будь их, рыба не могла бы зимовать в реке, - так ли? Некогда разбирать!