Николай Телешов: Против обычая

Николай Дмитриевич Телешов

ПРОТИВ ОБЫЧАЯ

Из цикла "По Сибири".

I

Дорога вела сибирской заимкой. По сторонам за крестьянскими усадьбами раскидывались пашни, а впереди, где начинался березовый лес, на самом краю чернела одинокая землянка.

Уже вечерело, когда к этой землянке подошли двое молодых людей. Один из них был лет тридцати, красивый брюнет, с тонкими чертами лица, хорошо сложенный, одетый в охотничью куртку и высокие сапоги; за поясом у него висел пустой ягдташ, за плечами - ружье; это был земский заседатель Василий Михайлович Волынцев, только что прибывший сюда из Петербурга. Or страшной ли усталости, или от неудачной охоты он был не в духе и торопился домой, где его дожидалась масса дел, надоедливых и безынтересных. Спутником его по охоте был волостной писарь, бывший псаломщик Услышинов, уроженец здешнего села, знавший наизусть все пути и дороги и провожавший Волынцева "пур пассэ летан" - как он сам выражался, хотя и не знал в точности, что это обозначает; вместо ружья он ходил с сучковатою тростью, курил вместо своих волынцевские папиросы и очень гордился, что "петербургский аристократ и первое лицо здесь" ни с кем, кроме него, не веде г компании; его пестрый пиджак и брюки навыпуск с обкусанными задками, и сапоги на высоких кривых каблучках, и набекрень надетый картузик, на котором виднелась на месте кокарды запыленная дырочка, его закрученные усы и на мизинце колечко - все обнаруживало в нем местного сердцееда и франта, хотя Услышинов по серьезности и по костюму надеялся не отстать от Волынцева и быть ему "под пару".

Двери землянки были не заперты. Чтобы спросить напиться, Волынцев отворил их, но внутри никого не было, хотя у самого порога стоял "туяз", берестовый бурак, с молоком, покрытый большим куском хлеба, а рядом лежали яйца и творог.

- Где же хозяин? - досадливо сказал Волынцев. - Я хочу пить.

- Сколько угодно-с, - отвечал писарь и потянулся за кринкой. - Вы сами здесь хозяин!

- Погоди, - остановил Волынцев. - Может быть, люди приготовили себе ужин... Странные люди: двери настежь, самих ни души... Этак всякий придет, мало ль здесь народа шатается. А после плакаться будут: обокрали!..

Услышинов вежливо усмехнулся.

- Это нарочно так делают. Для того и поставлено, чтобы прохожие ели и пили... Не беспокойтесь, Василий Михайлович, кушайте, сколько угодно.

- Для прохожих? - усомнился Волынцев. - Кто же это делает для прохожих? И с какой стати?

- Все делают, во всех деревнях, - отвечал с удовольствием писарь. Обычай старинный, спокон веков; его всякий себе, можно сказать, священной обязанностью ставит.

Здесь, по заимкам, реже случается, а в деревнях - пряп выносят еду каждую ночь на улицу, за окошко. Поставят на полочку, а ночью бродяга придет, отыщет - ну и сыт!

- Бродяга?.. Какой бродяга?

- А вот которые с ссылки... из каторги бегут, из рудников там... Бродягами здесь называются.

Волынцев удивленно взглянул на писаря.

- Да-с! Это и есть для них пропитание! - добавил тот, радуясь неизвестно чему. - Ведь через наши места этих беглых идет-идет, счету им нет! Может, сто лет все идут. Иу жители и привыкли.

Услышинов продолжал рассказывать, а Василий Михайлович стоял задумчивый, наморщив лоб и закусив губу. Оч вспомнил, что слыхал об этом обычае еще в Петербурге, даже что-то читал или видел какую-то картину на выставке, но, не интересуясь тогда Сибирью, не обратил на это внимания и скоро забыл. Только теперь, столкнувшись лицом к лицу с фактом, он вспомнил прежние рассказы, горячие споры по этому поводу и недоумевал, даже более того - поражался, как могла водвориться такая бессмыслица, как могло население идти так открыто против закона, его же самого охраняющего, как могло, наконец, начальство допускать такой странный обычай и дать ему укорениться в народе.

- Ты говоришь, жители привыкли? - с полузаботой, с полунасмешкой спросил он писаря, перебивая его рассказ.

- Да-с. Привыкли.

- И кормят? и поят?..

- Да-с... Да это еще что, а вот бывает даже так, что некоторые за старостью или больные в лесах укрываются и не ходят в деревни, так этим многие прямо в лес на указанное место приносят и еду и даже, бывает, одежду... Очень хорошее обыкновение!

- Да ты с ума, что ли, сошел?! - почти крикнул Волынцев. - Еще хвалит!. Разве законно потакать разбойникам, укрывать и кормить беглецов?.. Эго черт знает на что похоже, мой милый!

- Кто знает... - смутился писарь. - Старинный обычай... как его разбирать будешь? Оно, конечно... А с другой стороны, везде так делают.