Иван Арсентьев - Три жизни Юрия Байды

Среди наших однополчан, прибывших на встречу, были разные люди, начиная от рядовых и кончая старшими офицерами, были лауреаты Государственных премий, несколько докторов и кандидатов наук, но все они, не в пример Байде, держались просто и душевно, как истинные солдаты. На других официальных встречах Байда к ранее сказанному добавлял все новые и новые рассказы о своих подвигах и заслугах, утверждал, в частности, что в звании сержанта командовал штурмовым батальоном при форсировании Днепра, был на правобережном плацдарме тяжело контужен и за личные подвиги генералом Шуляком представлялся к званию Героя Советского Союза. Но наградные документы на фронте затерялись. Теперь же они восстановлены, и скоро выйдет Указ о присвоении ему, Байде, высокого звания.

Этому можно было бы радоваться, если б не одно важное обстоятельство. Вернувшись домой в Ленинград, я посетил бывшего командующего армией генерала Шуляка, который из-за болезни не присутствовал на встрече и за подписью которого был опубликован хвалебный очерк о героических подвигах Байды. Шуляк сказал мне, что лично Байду он на фронте не знал и никогда о нем не слышал, но год назад Байда приехал к нему на квартиру, поведал о себе, о своих доблестных делах на Днепре и в подтверждение оставил, письмо некоего Петра Прибылова и районную газету со статьей того же Прибылова, в которой он описывает героические действия Байды, как якобы очевидец и участник боев. Ссылаясь на эти письменные свидетельства и на собственные устные рассказы, Байда настоятельно просил генерала написать на него представление к званию Героя, мотивируя свою, просьбу еще и тем, что мол, в свое время его уже представляли. В доказательство приводил много фактов, которые действительно хорошо известны генералу, хотя фамилии участников событий за четверть века поистерлись в памяти. Шуляк сказал, что подумает. Но вскоре к Шуляку нагрянула жена Байды и стала усиленно на него напирать, чтобы он ускорил оформление наградного материала на ее мужа. Генерал не устоял перед просьбами молодой женщины и сделал то, о чем его просили.

Настойчивые домогательства Ю. П. Байды представляются нам, ветеранам, бестактными, необоснованными и потому бесчестными. Еще живы тов. Евгеньев, командир батальона 125-го гвардейского стрелкового полка, и тов. Соснин, начальник контрразведки дивизии, которые помнят и людей и все события тех дней.

Евгеньев, проживающий также в Ленинграде, высказался дословно так: «Я знаю, кто писал очерк о каком-то Байде, но крайне удивлен, что он подписан генералами Шуляком и Пузановым. Это сплошная фальсификация фактов. На участке форсирования Днепра нашим батальоном никаких штурмовых групп не создавали, поскольку деморализованный противник на этом участке вообще не оказывал нам сопротивления. Байда не мог командовать штурмовой группой по причине отсутствия таковой. Подвигов в этот период в моем батальоне никто не совершал. Поднимать бойцов в атаку не было нужды, поскольку не было для атаки объектов. Соседние батальоны вклинились глубоко в расположение немцев, и те под угрозой полного окружения просто бежали. Генерал Шуляк, очевидно, запамятовал эти подробности. Он человек тяжело больной, поэтому я счел излишним затевать с ним разговор про очерк. Простая человечность не позволяет ни мне, ни другим свидетелям событий огорчать и расстраивать старика из-за пустяков, но если нахал Байда не оставит его в покое, придется принимать действенные меры».

Я, как председатель совета ветеранов дивизии, веду постоянную переписку с другими нашими товарищами. Несколько их писем на эту тему прилагаю. По ним вы можете судить, как далеко может завести бывшего солдата тщеславие. Нам стыдно за коммуниста Байду, порочащего своим поведением честь и достоинство фронтовика. Мы надеемся, что партийная организация НИИ найдет возможным пристыдить и приструнить зарвавшегося товарища. Пусть одумается, пока не поздно».

Закончив читать, я положил это длинное письмо на стол и молча протянул руку за следующим.

— А не многовато ли будет на один раз? — усмехнулся Полынов.

— Нет.

Следующее письмо было от Соснина:

«Я, бывший начальник контрразведки дивизии, о героизме, проявленном сержантом Байдой, абсолютно ничего не слышал, хотя по роду службы был хорошо осведомлен о всех представляемых к наградам, а тем более — к званию Героя. При встрече я спрашивал об этом других ветеранов, но не нашел ни одного, кто бы помнил этого сержанта и его боевые дела.