Станислав Рем - Двадцатое июля

Мюллер прочитал шифровку дважды. Затем порвал ее, сложил в пепельницу и сжег. Итак, Даллес согласен на встречу. И его интересует проект Вернера фон Брауна. «Что ж, — Мюллер достал сигару и закурил. В такой момент можно и побаловать себя. — Затравку мы сделаем. Главное, чтобы он заглотнул крючок». Мюллер посмотрел на шкафчик, «А может, еще и коньячку принять? Нет, после. Сейчас нужно отправить ответ».

Через два часа сотрудник посольства Германии в Берне Гюнтер Зикс принял сообщение со следующим текстом: «125. 30 июля. Утренний поезд. Обеспечить безопасность».

Штольц проснулся от того, что поезд резко остановился, и его сонное тело брякнулось о противоположное сиденье, где расположились молодая женщина с девочкой. Старуха упала на пол и заголосила Не столько, видимо, от боли, сколько от страха.

Журналист вскочил на ноги:

— Простите, вы не скажете, что происходит?

— Не знаю, — молодая женщина с испугом смотрела на попутчика. В глазах застыли слезы. Ребенок на ее руках зашевелился и закричал. — Вроде бы впереди звучали взрывы. И кажется, я слышала даже звук самолетов.

Штольц выглянул в окно вагона. В темноте ночи, впереди, по ходу поезда, действительно что-то горело и взрывалось. Он выскочил из купе и бросился к проводнику. Тот стоял в коридоре, зажатый со всех сторон галдящей толпой и пытался ей что-то объяснить.

— Где мы? — задал журналист первый пришедший на ум вопрос незнакомому старику, который стоял в стороне и испуганно пялился в окно. Штольц схватил его за отвороты кителя и затряс, словно ватную куклу: — Что происходит?!

— Н-не знаю. — Голос мужчины дрожал. — Говорят, мы в пяти километрах от Гетенбурга. Молодой человек, но я не вижу города. Говорят, там пожар. Взрывы. Но такого ведь не может быть, правда? Это ошибка! Нас просто привезли в другой город.

Штольц оттолкнул старика, прорвался к проводнику:

— Что происходит?

— Судя по всему, бомбят Гетенбург. Он горит.

Штольц кинулся в тамбур. Проводник и толпа последовали за ним.

Открыв в тамбуре дверь, журналист выпрыгнул на улицу. Поезд стоял в поле. Невдалеке виднелся домик стрелочника. Карл со всех ног бросился к нему.

Вскоре он узнал страшную правду. За несколько минут до прибытия их поезда эскадрилья тяжелых самолетов англичан и американцев, сопровождаемая истребителями, пронеслась над убежищем путейщика и сбросила бомбы на город. Теперь там сплошной стеной полыхал пожар.

— Не может быть… — Штольц посмотрел в сторону горящего города. — Англичане не могли… Нет, не может быть…

— Может, молодой человек. Мне успели сообщить с вокзала, что на них тоже сбросили бомбы. Потом связь прекратилась. — Путейщик быстро собирал нехитрые пожитки в сумку. — Советую бежать от поезда как можно дальше. Они разбомбят и его.

Как бы в подтверждение слов железнодорожника, сверху послышался нарастающий, режущий уши и знакомый до ужаса звук.

— Ложись! — непонятно кому заорал Штольц, выскочил из сторожки на улицу и бросился на землю.

Истребители, оставив бомбардировщиков выполнять свою работу, вышли из пике и на минимальной высоте принялись расстреливать поезд. Трассирующие пули насквозь прошивали крыпш вагонов, впиваясь в тела и вещи пассажиров. Раздался взрыв в третьем вагоне. Люди, разбив оконные стекла, стали выпрыгивать из начинающего гореть состава. Сквозь рев разрывов и удары пуль со всех сторон доносились крики, стоны раненых, вопли о помощи. Матери выкрикивали имена своих детей. Те кричали в ответ, пытаясь голосом заглушить страх.

Самолеты пошли на второй круг. Теперь свинцовый дождь обрушился не только на поезд, но и на головы и тела разбегавшихся в разные стороны людей.

Штольц кинулся к выкопанной вдоль железнодорожного полотна траншее, упал в нее, вжался в землю. Пули тут же ударили в то место, где он только ч!то лежал. Сверху на него посыпались комья земли. Какой-то предмет больно врезался в ребра. Штольц просунул руку под пиджак и нащупал пистолет.

Истребители, выплюнув последнюю дозу ненависти, вернулись в строй. Карл перевернулся на спину. Увидел в небе черные тени удаляющихся на северо-запад бомбардировщиков. Сцепив в злобе зубы, он перезарядил пистолет, направил ствол в небо и нажал на курок. Пули бестолково ушли в пустоту.

Когда звук самолетных двигателей стих окончательно, незадачливый стрелок засунул опустошенное оружие обратно и с трудом поднялся на ноги. Осмотрелся.

Вокруг царствовала Смерть.