Станислав Рем - Двадцатое июля

— Кремер лично дал вам приказ на проведение работ?

— Так точно, господин канцлер.

— И на заминирование?

— Да. Нам поручено заложить заряды по периметру штольни, чтобы в случае нападения на город противника ее можно было уничтожить.

— Противник на город не нападет, — процедил сквозь зубы Геринг. А сам лихорадочно соображал: «Неужели Борман решил ликвидировать «музей фюрера»? Нет, не верится. Сначала Мартин выдоит его до дна, а потом примется заметать следы. Вот для чего сюда прибыли эти ребята. Черт, никому нельзя верить! Сначала Борман наобещал с три короба, что только один я буду заниматься вывезенными ценностями, а теперь и сам решил засунуть рыльце в кормушку? Ну уж нет, такого безобразия я не допущу».

— Но враг может высадить десант, — сказал Шольц, оторвав рейхсмаршала от неприятных размышлений.

— А для таких событий есть мои люди. — Геринг хотел ответить в более резкой форме, но, представив реакцию Бормана, сдержался. — Впрочем, минирование территории вокруг штольни не помешает. Так что действуйте, гауптштурмфюрер. Только не забудьте сделать соответствующие отметки на карте и оставить мне копию. — Он «дружески» хлопнул офицера по плечу и прошел внутрь хранилища.

Вместе с рейхсмаршалом за стальными воротами скрылись его личная охрана и профессор Готфрид Реймер, которого Геринг прихватил из Берлина Профессор, сорокалетний высокий мужчина, худой и сутулый, мог своим видом служить наглядным олицетворением нынешнего состояния науки.

Когда Геринг вчера вечером вызывал Реймера к себе, он знал, что делает. Последний являлся ближайшим соратником Ганса Поссе (человека Бормана и Розенберга), связанным с хищениями культурных ценностей по всей Европе. Именно Поссе был его первым конкурентом в столь пикантном деле. Привлекая к себе на службу одного из самых доверенных людей Поссе, он мог рассчитывать, что рынок оккупированных территорий будет отныне полностью под его контролем.

Лифт опустил гостей на два пролета. Створки открылись. Геринг сделал шаг вперед и оказался в стране своих грез.

Глазам рейхсмаршала открылся длинный коридор со стенами и потолком из кристаллической соли, от которого во все стороны расходились небольшие ответвления-комнаты.

— Господа, а здесь очень легко дышать, — поделился Геринг своим наблюдением со спутниками.

— Соль, — пояснил Реймер, ранее уже неоднократно посещавший «музей фюрера». — Рабочие, которые здесь трудились, никогда не жаловались на болезни, связанные с легкими.

— Что вы говорите?! — Геринг по-детски восторженно озирался пр сторонам. — Мне все это напоминает сказочную пещеру. Сейчас вон из той комнаты, — он указал рукой на ближайшую выемку в соляной стене, — появится рудных дел мастер, хозяин заброшенной штольни.

— Нет, господин рейхсмаршал, не появится, — Реймер быстро полистал каталог, который держал в руках. — В той, как вы выразились, комнате хранится коллекция английской живописи XVII–XIX веков. Ромни, Гейнсборо, Рейнолдс. В следующей выемке-комнате — картины французских мастеров: Франсуа Буше, Ватто, Патер, Риго…

Каталог в руках профессора приятно шуршал страницами, а сам он продолжал рассказывать Герингу о спрятанных здесь несметных сокровищах. Помимо картин в «музее» нашли приют старинные книги, гобелены, ковры, скульптуры, медальоны, миниатюры, восточноазиатские произведения искусства из бронзы, изделия из драгоценных камней… Многие предметы имели художественно-историческую ценность. Например, мебельный гарнитур короля Людовика XVI, изделия ручной работы из фарфора, фаянса и керамики, монеты различных эпох и народов, оружие, античные археологические находки…

У Геринга дух захватило от восторга. Он знал, что Ади спрятал в земле довольно приличный капитал, но чтобы в таких размерах?!.. Нет, такого он и представить себе не мог.

«Спасибо господам заговорщикам, — усмехнулся канцлер. — А то бы я так никогда этого и не увидел. И уж тем более никогда бы всем этим не владел».

Реймер тем временем взял патрона под руку и провел его в самый дальний конец коридора, к последней выемке по левому краю:

— А теперь прошу вас, господин рейхсмаршал, обратить внима-ние на сие произведение искусства… — И он торжественно вскинул Руку.

В свете тусклой электрической лампочки Герингу открылось творение, которому даже он, матёрый специалист по живописи, не смог бы дать материальную оценку. На старой обшарпанной тумбе перед ним стояло несколько разрисованных досок, которые, как он понял, нужно собрать в единое целое. На деревянные полотна неведомый художник нанес кистью лики людей. Исторические это персонажи или библейские, не имело значения. Одухотворенность — вот что было главным в изображенных лицах. Души, отданные Богу. Всюду присутствовал пронзительный, буквально завораживающий свет, уходящий куда-то за горизонт. Каждая деталь картин, заметил рейхсмаршал, была выписана с такой тщательно-стыо, что глаз зрителя просто не мог не поразиться остроте взора художника.