Александр Коноплин - Сорок утренников (сборник)

Прошло минут тридцать или чуть больше, когда в тылу роты поднялась пальба. Охрименко встрепенулся — он ждал этого — крикнул связному:

— Узнай, в чем дело!

Треск автомата все усиливался, но это происходило по-прежнему сзади, возле оврага; комбинат и кладбище молчали.

Связной вернулся не один. Четверо незнакомых Мухину разведчиков несли на плащ-палатке старшину Кудрина. Здесь же, на НП роты, они его и перевязали. Старший группы младший лейтенант Карабан пояснил: вторая рота отрезана от полка, батальон накрепко увяз, сцепившись с немцами у южной окраины Залучья, БЭ-ЭМ-ПЕ мечет икру, на телефон не надеется, посылал связных — не прошли, тогда послал его, Карабана, с четырьмя разведчиками.

— А рота? — выкрикнул Охрименко. — Обещали же целую роту! У меня ж людей — с гулькин нос!

— Будет рота, как стемнеет, — пообещал Карабан, — сам слышал. Тогда же и кухня, и, само собой, горючее, — он хитро прищурился, оглядел командиров. — Я тут прихватил… на всякий случай. По тридцать капель на зуб.

Выпили в молчании, закусили сухарем, разломив его на четыре части. Глоток водки дали старшине Кудрину, чтоб не слишком страдал.

— Если бы не мои архаровцы, уволокли бы его фрицы, — сказал Карабан, — уже оглушили и кляп в рот вставили. А напарника его — на месте, кинжалом в спину…

— Ну а вы? — замирая от нетерпения, спросил Мухин.

Карабан самодовольно усмехнулся.

— Детский вопрос. Постой, а ты кто такой? Лешку Белугина знаю, а тебя нет. Новый, что ли?

— Твоим взводом командует, — разгрызая сухарь, ответил Охрименко.

— Ну как орелики? — оживился Карабан. — Нравятся? С ними, знаешь, какие дела можно делать!

— От твоих трое осталось, — сказал Охрименко.

— Ты что ж, это, гад! — глаза Карабана стали белыми. — Такой взвод погубил? Я ж их одного к одному подбирал!

— Не виноват он, — вступился за товарища Белугин, — у меня тоже немногим больше.

— И ты дерьмо! — накинулся на него Карабан. — Все вы тут…

— Полегче! — остановил его Охрименко. — Воюют, как могут. Неплохо воюют.

— Оно и видно. — Карабан опустился на корточки, охватил голову руками. — Какие ребята были! Мохов! Дудахин!

— Старший сержант жив! — заторопился Мухин, — и Верховский жив, и Булыгин. А младший сержант Сопелкин только ранен.

— Жив Гришка! — Карабан вскочил. — Где он?

Проводив его глазами, Охрименко укоризненно покачал головой.

— Шустрыми делаются, когда уйдут из роты! «Взвод погубил!» Забыл, видать, как под Демянском вышел из боя один-одинешенек!

Рота под командованием лейтенанта Трёпова прибыла около девяти вечера. До этого немцы непрерывно обстреливали позиции русских и пробиться к Охрименко не было возможности. Связь к тому времени восстановили, но Трёпов устно передал приказ командира батальона: до часу ночи овладеть кладбищем.

— Артподготовка будет? — мрачно спросил Охрименко, хотя сам знал, что спрашивает напрасно.

— Не будет, — сказал Трёпов, — велено скрытно, пока темно, подобраться к ограде кладбища и… — он выразительно провел ребром ладони по своей шее.

— Так! — сказал Охрименко. — Понимаю. А как же быть с прежним приказом: «как можно больше шуму»?

Трёпов скорчил уморительную рожу.

— Неисповедимы пути господни…

— Разве что так. — Охрименко остервенело грыз ногти. — Минометы хоть принес? Без минометов их оттуда не выкурить.

— Будешь доволен, — заверил Трёпов, — целых четыре. Да шесть ПТР, да один «дегтярь». Что, мало?

— Не густо, — возразил Охрименко. — Сам-то как? Рванешь обратно в штаб или тут погуляешь?

— Погуляю, — обещал Трёпов.

С Мухиным они встретились, как старые друзья. По словам Трёпова, из штаба Петра турнули вовсе не из-за его оплошности, а для того, чтобы он, такой молодой и способный, мог показать себя на поле брани…

Кроме оружия и боеприпасов, рота принесла почту и термосы с густым, еще теплым варевом — завтраком, обедом и ужином — вместе. Пачку писем Мухину вручил Трёпов. Почти все они были от матери. Жалея, что нельзя прочесть немедленно, Петр сунул их в полевую сумку и пошел принимать пополнение.

Оно оказалось на редкость пестрым по составу. Вместе с опытными бойцами пришли новобранцы, только утром прибывшие на передовую, безлошадные ездовые, оставшиеся без орудий артиллеристы, повара, сапожники, хозяйственники и даже ординарцы. «Сачки» отчаянно трусили, и Охрименко приказал разбить их по взводам. Мухину достался, среди прочих, ординарец командира полка Степанов и повар по фамилии Негодуйко.