Александр Коноплин - Сорок утренников (сборник)

Помкомвзвода подошел к Мухину. Тот стоял, закрыв глаза, и на его губах играла слабая улыбка. С невидимого неба на его лицо падали невидимые снежинки, щекотали кончик носа и таяли, скатываясь по щекам к подбородку теплыми каплями, а Мухину было приятно их касание…

Ровно в три началась артподготовка. Дивизион среднего калибра — больше орудий на этом участке не было — минут пятнадцать добросовестно и не очень точно кидал снаряды в болото, затем перенес огонь дальше, в поле. Взлетела зеленая ракета, просюрчал милицейской трелью свисток ротного командира, вразнобой закричали командиры взводов и отделений. Вторая рота второго батальона тысяча сто тринадцатого стрелкового полка пошла в наступление.

С первой минуты наступления Мухин потерял своих. Сначала он как будто видел их за своей спиной и немного сбоку, но чем дольше бежали они, тем медленней становился их бег, тяжелей дыхание и явственней — подбадривающий матерок Дудахина.

«Почему молчат немцы?» — успел подумать Мухин и тут же услышал истошный крик:

— Стреляй же, сволочь, стреляй!

— Отставить истерику!

Это — Дудахин. Ровными, крупными, как у лося, скачками несется он на одном уровне с Мухиным, оставив позади солдат. В свете немецких ракет Мухин иногда видел их лица, но почему-то не узнавал никого.

— Дудахин, где наш взвод?

Помкомвзвода махнул рукой назад: все здесь.

В самом деле, куда им деваться? Задача поставлена, цель ясна, а дальше проявляй инициативу, действуй…

Когда немцы открыли огонь, первым желанием Мухина было нырнуть в воронку, спрятать в ней голову — главное — голову! но вокруг были люди, получившие приказ бежать только вперед, и он подавил в себе это желание.

Пока атакующие неслись по склону вниз, все шло хорошо, но вот первые бойцы и среди них Мухин с Дудахиным, ступили на лед, и Мухин начал задыхаться. Низина оказалась не болотом, а заболоченной поймой, где кочки и островки перемежались с глубокими рытвинами, — незамерзшими или уже оттаявшими озерками черной воды.

При первых разрывах мин Дудахин рванулся вперед — он знал, что делать, этот старший сержант, но взвод замешкался внизу, преодолевая ледяную купель, и тут же попал под обстрел. Следом за Дудахиным на косогор вскарабкался Мухин. Весь противоположный берег вспыхивал частыми разрывами. Полоса их была неширока, но охватывала низину плотным полукольцом. В самой низине разрывов теперь не было. Там, слабо различимые в темноте, шевелились маленькие человечки — взвод окапывался…

— Что они, с ума посходили? — закричал Дудахин и, вынув ракетницу, выстрелил. — Вперед надо! Вперед!

— Вперед! — послушно повторил за ним младший лейтенант и, повинуясь зеленому свету ракеты, фигурки людей отделились от земли и медленно поползли наверх. Немецкие автоматчики, засевшие на гребне, усилили огонь.

В воронку, энергично работая локтями, скатился второй номер пулеметчика. К его поясу была привязана веревка, другой конец которой крепился на ручке пулемета. Втроем втащили «максима» в гору, установили на краю воронки. Отдуваясь, подполз Булыгин, проверил сектор обстрела, велел второму номеру расчистить его. Понемногу на косогор втянулась вся рота. Рассредоточились, принялись окапываться. Немецкие автоматчики не стреляли — то ли отступили, то ли готовили какую-то каверзу. Первым понял это Дудахин.

— Рассвета ждут, тогда начнут щелкать на выбор.

Снова появился Охрименко, мигом все понял, рассвирепел— чего-чего, а закрепляться на гребне он не собирался— приказал штурмовать немецкие траншеи.

— Даю десять минут!

Собрали взвод, подсчитали выбывших: трое убиты, четверо ранены. Сосед Мухина Стригачев, докладывая ротному, свою цифру удвоил:

— Впереди не то будет, пускай требует подкрепления.

Охрименко быстро ушел.

По команде с НП пошли в атаку, выбили автоматчиков— их оказалось меньше взвода — принялись снова окапываться, теперь уже наверху, но с НП — новая команда. Опять побросали ячейки, развернулись в цепь, двинулись, Не прошло и минуты, позади начали рваться снаряды — целое море огня бушевало на самом гребне. Не дурак, видно, ротный, знает что делать…

В километре от кладбища снова залегли — от часовни ударил пулемет и бил, пока не прижал роту к земле. Отсюда, с высоты, были хорошо видны огни горячего боя в стороне промкомбината и берега реки перед ним, где тоже вспыхивали огоньки выстрелов. Там дрался первый батальон капитана Крымова. К нему примыкал левым флангом батальон капитана Латникова. Соседняя с Охрименко первая рота почти одновременно со второй уцепилась за правый берег, но, проходя через реку, попала под огонь ближайшего ДЗОТа и понесла серьезные потери. Как мог, Охрименко помогал соседу — два станковых пулемета взвода Стригачева некоторое время подавляли огонь немцев, но затем что-то произошло в самой первой роте — остатки ее начали отступать за реку, оставляя на льду тела убитых. Охрименко понял, что произошла катастрофа, но прямой телефонной связи с соседом у него не было — связь шла только через батальон.