Андрей Колганов - Йот Эр. Том 1

Самым трудным при этом было сохранять приличествующее случаю серьезное и торжественное выражение на лице, и ухитриться взнуздать рвущийся наружу смех. Наконец, консул передает паспорт в ее руки. Janina Recznicka – значится в нем.

После благополучного завершения визита в посольство отец повел ее на обед в ресторан – первый раз в жизни. Во-первых, стоило отметить удачный дебют, и, во-вторых, надо было привыкать к посещению подобных мест, приобретать навыки поведения за столом, где вилок и ложек больше, чем по одной, а блюда надо выбирать из меню, и разносят их официанты. Сразу вслед за этим – поезд до Варшавы.

Машина доставила их на Белорусский вокзал. Пройдя через гулкий подъезд к перрону, сопровождаемые носильщиком с чемоданами, они проследовали к своему вагону. Да, и вагон такой Нина видела впервые. Снаружи-то – вагон как вагон. Но вот внутри… Обилие начищенной бронзы, бордовых бархатных портьер, темного полированного дерева, зеркал, уже застеленные постели с накрахмаленным бельем. Вот она, генеральская жизнь!

Но Нина думала совсем о другом. Что ждет их там, в Польше? Ведь не зря же ее учили стрелять и передавать «морзянку» в эфир?

Пока поезд катил к Бресту, Нина вспоминала инструктаж, проведенный с ней перед отъездом.

– …Ты находишься в непосредственном подчинении генерала Речницкого. Задачи тебе будет ставить только он. Все приказы и распоряжения в части, тебя касающейся, будешь получать от него. Но одно запомни сразу: главная твоя задача – личная охрана генерала Речницкого. Все остальное – побоку! Постоянно будь при нем, не обращай внимания ни на что другое, кроме его безопасности. Поняла?

Девочка не спешила отвечать. После некоторой паузы она спросила:

– А если он поедет куда-нибудь, а мне прикажет остаться дома?

– Значит, такова оперативная необходимость. Повторяю: ты находишься у него в подчинении и обязана выполнять все его приказы!..

Под мерный перестук вагонных колес Яков Францевич краем глаза посматривал на свою дочку, увлеченно разглядывавшую сменяющиеся за окном пейзажи, и тоже вспоминал – но другой разговор, состоявшийся три месяца назад:

– …Иван Иваныч! Ты что, шутить изволишь? Какой из нее, к лешему, телохранитель?

– Сам же требовал, чтобы она постоянно при тебе была! Неужели не допер, что рядом с тобой ее в любом случае в начатую игру затащит? Теперь сообрази: на каком основании мы тринадцатилетней школьнице допуск оформим? А без допуска влезать в такие дела никто не позволит! Вот и получили мы приказ… От кого, сам знаешь. Или снова пойдешь ругаться?..

В Бресте пассажиры, следовавшие до Варшавы, после прохождения пограничного контроля пересаживались на польский поезд, укомплектованный вагонами под европейскую колею. Генерал со своей дочерью снова заняли места в отдельном купе, но уже не спального вагона, а оборудованного сидячими местами. Поезд тронулся и через несколько минут достиг польской пограничной станции Тересполь. Еще одна проверка документов – и началось путешествие по польской земле.

Проводник, проходя по вагону, торжественно объявил:

– Stacja Biala Podlaska!

Biala? А, белая! И вдруг Нина, неожиданно для себя самой вполголоса запела:

Генерал тут же вскинулся и зашипел:

– Прекрати немедленно! Совсем не соображаешь?!

Нина машинально вжала голову в плечи и прикусила язычок, озираясь с виноватым видом. К счастью, в купе они ехали только вдвоем.

В Варшаве отец с дочерью не задержались, а пересели на другой поезд, следующий во Вроцлав. Генерал бригады Якуб Речницкий еще с сентября месяца был назначен начальником штаба войск Силезского военного округа, и расквартирован штаб был именно во Вроцлаве.

Служба Нины началась с того, что отец поселил ее в своей резиденции – в загородном особняке на берегу Одры, окруженном зарослями кустарника с пожухлой, наполовину облетевшей листвой. У берега виднелся небольшой дощатый причал с привязанной к нему лодочкой. Тогда же была проведена ее первая самостоятельная «операция». Началась она со снятия мерки. Нина немного недоумевала, но твердо помнила, что было сказано отцом: никаких вопросов задавать не следует, а все, что ей будет положено знать, он ей сообщит – но никак не больше.

Вскоре отец появился дома со свертком: