Гюнтер Хофе - Мерси, камарад!

По дороге к майору он думал о только что состоявшемся разговоре. «Интересно, почему унтер-офицер так болезненно реагировал на вопрос о сестре? По словам Тиля, Мартина подруга Рорбека. На вечере она держалась довольно свободно. Рорбек порядочный парень… Кто бы мог подумать, что Фриц Хельгерт расстреляет из автомата штурмбанфюрера СС! Но почему он это сделал? Разумеется, причина совсем не та, о которой говорили на следствии солдаты. Быть может, Хельгерт более умный и дальновидный, чем все они? А как же тогда быть с присягой, которую он принимал, а затем нарушил?» Губы обер-лейтенанта беззвучно повторяли слова присяги: «Перед богом я даю священную клятву беспрекословно повиноваться фюреру германского рейха и народа верховному главнокомандующему Адольфу Гитлеру, клянусь быть смелым, мужественным солдатом, способным в любое время пожертвовать собственной жизнью ради этой присяги…» Как же так — беспрекословное повиновение, а Хельгерт переходит на сторону противника? А может быть, офицер-эсэсовец как раз и пожертвовал своей жизнью ради присяги? И еще одиннадцать человек перешли на сторону русских. А ведь среди них были безукоризненные солдаты, как вахтмайстер Зехтинг, унтер-офицер Гейдеман, Шнеллингер, бывший шофер Круземарка Моммер… И как же теперь их всех называть — предателями, нарушителями дисциплины или трусами? Ведь все они были хорошими солдатами… А присяга остается непоколебимой этической нормой…»

Прежде чем идти к майору Пфайлеру, Генгенбах решил осмотреть портовые сооружения.

Дернберг вытер губы батистовой салфеткой. Пока обер-ефрейтор Новотный бесшумно убирал со стола, а Пфайлер доставал сигары и сигареты, штурмбанфюрер зубочисткой ковырял в зубах. После некоторой паузы он спросил:

— А как вы собираетесь наказать этого дурака?

Майор был давно подготовлен к такому вопросу.

— Посажу его на семь суток под строгий арест. И пусть теперь не надеется ни на какое откомандирование на офицерские курсы.

Дернберг кивнул:

— Я именно так себе это и представлял. Хотя, в общем-то, интеллигентный парень. Жаль его.

— Мне тоже жаль.

— А как вы намерены наказать самого себя за халатность к служебным делам?

Лицо Пфайлера залила яркая краска.

— Вам «бенедиктину» или коньяку? — опросил майор, стараясь выиграть время для размышления.

— Лучше покрепче… А чтобы вы сильно не ломали себе голову, хочу дать вам несколько советов. Это неприятная история вроде бы не повлияла на вашу служебную карьеру. Но так только кажется. Сейчас приведен в движение огромный служебный аппарат, которому поручено заняться проверкой хранения секретных документов. И на многих бумагах фигурирует ваше имя.

Пфайлер почувствовал, как шея его взмокла и пот стал стекать за воротник.

— За ваше здоровье, господин Дернберг! — произнес он.

Штурмбанфюрер молча выпил и стал разглядывать через рюмку пуговицы на френче собеседника.

— Если же у вас еще когда-нибудь произойдет что-либо подобное, вам припомнят и старое, и тогда уж вам несдобровать. Я по причине деликатности не упомянул здесь об эксцессе под Смоленском. Вы помните, о чем я говорю! И пожалуйста, получше смотрите за этим парнем. Вы понимаете, какие могут быть последствия, если…

Пфайлер с облегчением вздохнул.

— Осталось ли в тайне расположение огневых позиций ваших батарей, сказать трудно. — Дернберг пожал плечами. — Вполне возможно, что вам придется перевести все свои артбатареи на новые огневые позиции.

Краска на лице Пфайлера сменилась смертельной бледностью.

Когда Дернберг вышел от майора, на лестнице ему встретился обер-лейтенант Генгенбах. «Вот еще один тип, — подумал штурмбанфюрер, — которым мне придется заняться». Но, вспомнив о стопке дел, которые скопились у него на письменном столе, понял, что пока придется повременить. Эти дела нужно было рассматривать незамедлительно. «В канской тюрьме, — пришло вдруг на ум Дернбергу, — за последние годы погибло довольно много французских коммунистов…»

После ухода Дернберга Пфайлер сразу же приказал подать машину. Через несколько минут Бернрайтер уже был на месте.

— Господин майор, в казино я встретил унтер-офицера Баумерта. Я охотно поговорил бы с ним, так как лично знаком с его сестрой, но у меня не было для этого времени, — сказал Генгенбах, которому было приказано сопровождать Пфайлера.

— Нет ничего проще — возьмите его в нашу поездку, он тоже будет очень доволен.