Гюнтер Хофе: Заключительный аккорд

VERLAG DER NATION BERLIN — 1976

В призрачном свете луны опознавательный крест, на-рисованный на крыльях самолёта белой и чёрной краской, был почти незаметен. С севера доносился приглушённый грохот артиллерийской канонады, небо временами прочерчивали огненные трассы снарядов и пуль, а на горизонте виднелось зарево пожаров. От Нарева на Остроленку и Ломжу и дальше, до самой границы Восточной Пруссии, проходила линия 2-го Белорусского фронта. Два плацдарма подобно огромным клиньям были вбиты в линию фашистской обороны. На юге матово поблёскивали воды Вислы. А ещё дальше, совсем в глубине, угадывались руины разрушенной и сожжённой Варшавы, за которой находились позиции войск 1-го Белорусского фронта. В трёх местах они перешли даже на левый берег Вислы.

Северо-западнее изгиба Вислы, в районе действий группы армий «Центр», находился населённый пункт Касельск, где и должна была высадиться небольшая диверсионно-разведывательная группа.

Мужчина в пёстром маскхалате, под которым скрывалась эсэсовская форма с петлицами гауптштурмфюрера, бросил взгляд на светящийся циферблат своих часов: пятнадцать минут первого.

Итак, 23 ноября 1944 года уже наступило. До сего момента всё шло строго по плану: и сам старт, и полёт, и ориентировка по радио и на местности, насколько это было возможно в условиях тёмной ночи.

Прямо перед собой мужчина видел силуэт пилота, справа и слева от которого слабо светились на щитке многочисленные приборы. Стрелка-радиста и наблюдателя он не мог рассмотреть, так как те расположились позади, и до него доносились только отдельные обрывки слов, которые из-за сильного шума моторов невозможно было связать в логическую цепь. В самолёте было очень тесно.

Фриц Хельгерт — а это был он — мельком оглядел людей, вместе с которыми летел на задание в ночном бомбардировщике «Хейнкель-111», выкрашенном в серо-зелёный цвет.

Шестнадцать месяцев назад он впервые увидел Хейдемана, высокого, стройного, худого черноволосого парня со светлыми лукавыми глазами. Сегодня Хейдеману как раз исполнилось двадцать четыре года. Широкоплечий спокойный молодой человек в форме унтерштурмфюрера. На него можно положиться в любой обстановке.

Рядом с ним вспыльчивый Шнелингер, смелый и остроумный, фанатично влюблённый в футбол. Он, например, знал на память результаты всех международных матчей, которые проводились за последние, двадцать лет.

Возле него сидел Руди Бендер, испытанный коммунист и опытный солдат.

«Он служил в моей артиллерийской батарее, когда она находилась на центральном участке Восточного фронта, — вспомнил Хельгерт, — Летом сорок третьего года под Ельней перешёл на сторону русских. Потом я встретился с ним во время одной из проверок лагеря для военнопленных, расположенного на берегу Камы. Произошло это в трудный период, во время которого я и несколько моих бывших солдат с батареи перешли на сторону Советской Армии».

Сержант Юрий Григорьев, радист группы, по-немецки говорил неважно, путал артикли и другие грамматические категории, однако отличался неиссякаемой энергией. Он частенько любил повторять: «История идёт своим ходом, нам же, товарищи, нужно идти с ней в ногу…»

Всем членам группы было строго-настрого приказано с момента появления на полевом аэродроме западнее населённого пункта Сероцк, с которого предстояло вылететь на задание, начисто забыть свои настоящие биографии и пользоваться только легендой, которой снабдили каждого, выдав одновременно эсэсовскую форму, документы и личные знаки, незадолго до этого изъятые у настоящих немцев, попавших в плен.

Члены этой диверсионно-разведывательной группы вызвались на задание добровольно и были очень рады, когда командир разведывательной, части майор Тарасенко утвердил их кандидатуры.

Группа имела чрезвычайно ответственное задание: захватить в плен начальника штаба полковника фон Зальца и, переправив его через линию фронта, доставить в штаб, где от него постараются получить необходимые сведения о задачах, поставленных гитлеровским командованием перед одним из корпусов Второй фашистской армии. Задание ответственное, однако выполнить его нужно было во что бы то ни стало, несмотря на все сложности.