Гюнтер Хофе - Заключительный аккорд

— А куда мы денем Шпелингера?

— Оставим в госпитале. Его нужно вылечить.

— Но как мы перенесём его через минное поле?

Несколько секунд все молчали, потом Бендер нарушил тишину.

— Приказ нужно выполнить! — решительным тоном заявил он.

Шоссе оказалось пустынным: ни машин, ни повозок. Разведчикам пришлось идти пешком и нести своего раненого товарища. Близился рассвет, когда они услышали шум машин. Видимо, шла колонна автомобилей.

— Будем надеяться, что они не проскочат мимо нас не остановившись, — заметил Хейдеман. — А может, нам лучше в кювете спрятаться?

— Опять прятаться, товарищ Хейдеман? — спросил Григорьев. И хотя ещё не совсем рассвело и рассмотреть выражение его лица было невозможно, но по одному тому, как были сказаны эти слова, угадывалось, что Григорьев усмехается.

Хейдеман посигналив карманным фонариком, размахивая рукой, в которой держал его, словно боясь, что в него могут стрелять.

Через минуту послышался скрежет тормозов, а затем хлопнула дверца остановившейся машины.

— Халло, камараден! — громко крикнул Хейдеман. — Здесь солдаты войск СС! — Фонарик он держал высоко над головой.

— Поднимите руки и подойдите ко мне вы один! — громко, чтобы перекричать шум мотора, произнёс кто-то.

На фигуре Хейдемана скрестились лучи двух фонариков, ослепили его, Хейдеман весь напрягся, взял себя в руки.

«Кто знает, не нажмёт ли гитлеровец, который приказал подойти поближе, на спусковой крючок… Сколько мужества нужно иметь, чтобы побороть собственный страх! А жить так хочется…» Хейдеман поднял руки и решительным шагом направился к машине. Автомат он оставил в положении «на грудь», чтобы можно было в любой момент открыть огонь.

— Унтерштурмфюрер Хайде, из группы особого назначения Второй армии! — отрапортовал он.

Дула направленных на него автоматов отвели в сторону.

Вперёд вышел какой-то майор и спросил:

— Сколько человек в вашей группе?

— Кроме меня гауптштурмфюрер Хельман и трое солдат. Один из них тяжело ранен.

— Где они? — недоверчиво спросил другой голос.

— Там, где только что стоял я.

— Так, так…

— Раненого необходимо немедленно отправить в лазарет!

У Хейдемана отобрали автомат и пистолет, приказали идти вперёд и показывать. Он чувствовал, что его держат на прицеле.

— В районе бесчинствуют партизаны, поэтому приходится прибегать к особым мерам предосторожности, унтерштурмфюрер.

— Кому вы это объясняете, чёрт возьми!

Спустя полчаса Шнелингер уже лежал, укутанный в одеяло, в кузове грузовика на ящиках с боеприпасами. Лежать на них было неудобно, углы ящиков причиняли раненому сильную боль. Шнелингеру показалось, что прошла целая вечность, прежде чем машина, в которой его везли, остановилась перед бараком с красным крестом.

«По всей вероятности, Шнелингера, как обершарфюрера СС, оставят здесь, — подумал Руди Бендер. — Однако другого выхода у нас нет. Он должен выдержать. Он горняк, и будем надеяться на его выносливость».

Капитан медицинской службы доктор Гана Гейнц Цибарт явно тянул время.

«И нужно же, чтобы этого раненого обершарфюрера, нуждающегося в срочной операции, и вдобавок ко всему эсэсовца, принесли сюда перед самым завтраком! — недовольно поморщился доктор. — Сначала им могли бы заняться сами санитары. Занесли бы в книгу раненых его фамилию, звание, из какой он части, охарактеризовали бы ранение, спросили бы, когда и куда был ранен раньше…»

Яйца оказались сварены всмятку, мёд отливал золотом, белый хлеб — свежей свежего. И откуда только ухитряются доставать такие вкусные вещи на шестом году войны? А ведь он, капитан, за подобные деликатесы платит денщику по ценам мирного времени, и ни на грош больше. Если денщик не хочет попасть в санроту, которые довольно часто бросают на фронт, в самое пекло, пусть и впредь так же действует.

В дверь дважды постучали. На пороге стоял широкоплечий гауптштурмфюрер.

— Разрешите? Я Хельгерт. Ваши люди сказали мне, что вы очень заняты. Вот я и решил полюбопытствовать, чем вы тут занимаетесь.

Цибарт покраснел как рак и несколько растерялся, не зная, как ему себя повести: то ли разозлиться, то ли прикинуться очень занятым. Быстро взвесил все «за» и «против», он решился на нечто среднее.

— Садитесь, гауптштурмфюрер. Перекусите немного, а я тем временем посмотрю вашего человека. Собственно, что с ним случилось?

«Главное сейчас — показать себя твёрдым, — подумал Хельгерт, — пусть почувствует, что имеет дело с СС».