Георгий Миронов - Мы поднимались в атаку

С трудом, как когда-то прогрызая оборону, «пробили» для шереэм буфет с чаем, бутербродами, нехитрыми блюдами. Торг пообещал (под нажимом Калугина) венгерскую кофеварку. Ребята и девушки — народ, живо откликающийся на заботу о них: заметил, что после «рождения» буфета посещаемость увеличилась. Нам бы, думал я, завести «поющий» самовар», какой мы с женой видели в фойе Театра имени Ленинского комсомола в Москве, да еще с теплыми бубликами.

А преподавать моей молодежи нужно иначе, чем ребятишкам. Эти жадно тянутся к познанию жизни в ее непростых проявлениях, в них действительно жива потребность практику подкрепить теорией. Роднит их с «брошенными» мною школярами жгучий интерес к нам, старшему поколению; что за нами?

…Один из первых уроков по истории СССР — восстание декабристов — я начал с развенчания формулы «самодержавие, православие, народность». Раскрыл книгу и стал читать русскую народную сказку «Как поп работницу нанимал». С комментариями Некрасова и Герцена, Тараса Шевченко и Чернышевского, Льва Толстого, Пушкина, Радищева. Мне надо нарисовать жизнь девятнадцатого века в движении, в борьбе. Хотел показать истоки дворянской революционности декабристов, переход к «крестьянскому» социализму Герцена, подкрепить картину блестящей публицистикой Ленина: «Чествуя Герцена, мы видим ясно три поколения, три класса, действовавшие в русской революции…»

«КАК ПОП РАБОТНИЦУ НАНИМАЛ»

«Тебе, девка, житье у меня будет лехкое, — не столько работать, сколько отдыхать будешь!..»

Когда веду урок, беру под наблюдение две-три пары глаз. Разных людей. По характерам, уровню мышления, возрасту. И — парня и девушку.

Любовь Дубова. Зеленые большие широко расставленные глаза. Смотрят, почти не мигая. И бровью не повела, когда я затянул на два голоса, с поповским «припевом», сказку: словно этой девушке часто приходилось на уроках слушать лукавую мудрость народной сатиры.

«Утром станешь, как подобат, — до свету. Избу вымоешь, двор уберешь, коров подоишь, на поскотину выпустишь, в хлеву приберешься и — спи-отдыхай!»

Класс застыл — не знает, смеяться или нет. Смешно, но ведь урок, а учитель, он же директор, строг.

«Завтрак состряпашь, самовар согрешь, нас с матушкой завтраком накормишь — спи-отдыхай!»

Переглядываются, по-прежнему не смеются. Но вот двое рабочих парней из тех, за кем «держу наблюдение», неразрывные друзья, Сережкин и Моторин, настойчивые в учебе, самостоятельные в суждениях, засмеялись. И освобожденно грохнул класс.

«В поле поработаешь али в огороде пополешь, коли зимой — за дровами али за сеном съездишь и — спи-отдыхай!»

Смеются все, а Дубова выгнула брови, недоумевает. Лицо — как застывшая маска. Каменный цветок.

«Обед сваришь, пирогов напечешь — мы с матушкой обедать сядем, а ты — спи-отдыхай!..

После обеда посуду вымоешь, избу приберешь и спи-отдыхай!»

Восьмиклассником я в драматическом кружке подвизался, стихи декламировал, в пьесах играл. И теперь разливаюсь перед учениками:

«Коли время подходяче — е лес по ягоду, по грибы сходишь, али матушка в город спосылат, дак сбегаешь. До городу рукой подать, и восьми верст не будет, а потом — спи-отдыхай!

Из города прибежишь, самовар поставишь. Мы с матушкой чай станем пить, а ты — спи-отдыхай!..»

Люба служит секретарем-машинисткой у предгорсовета. Учится хорошо. В своем классе пользуется авторитетом, девочки ее побаиваются, парни уважают. Если заговорит, все умолкают. Говорит дельно, уверенно. Привыкла, чтобы к ней прислушивались. Лидер — по современной терминологии.

«Вечером коров встретишь, подоишь, попоишь, корм задашь и — спи-отдыхай!..».

Лицо Любы по-своему притягательно. Им не любуешься, оно именно тянет к себе внутренней силой; хочется в глазах ее разгадать что-то затаенное, но они не пускают проникнуть в их глубину.

Класс сопереживает, класс вслух думает, осуждает хитрого и жадного попа-эксплуататора.

«Постели наладишь, нас с матушкой спать повалишь, А ты, девка, день-деньской про спишь-проотдыхашь — во что ночь-то будешь спать?..»

Я что-то понял, когда Люба вздрогнула при словах «нас с матушкой спать повалишь». Да у нее горе в семье! По всему вижу. Она молодая женщина, а муженек попивает, недаром такая реакция: волна дрожи по Любе. Угадал! Не до смеху моей горькой красавице…

В тот урок переплелось: история, фольклор, воспитание, явная душевная мука молодой женщины, сильная и верная реакция класса, град вопросов, спор о религии, «вынесенный» на перемену (никто не бросился курить, мусолили сигареты в зубах). Зацепили непростое: молодые родители потащили младенца в церковь — крестить. А им свадьбу завод устраивал!