Софья Черняк - Луч во тьме

22 июля 1942 года. Станислав не предал. Он честный, смелый человек. Вот уже три месяца работает с нами, каждый день и час рискуя головой. Недавно раздобыл настоящую гитлеровскую печать с двуглавым орлом. Хоть бы не провалился парень…

В общем, дела у нас идут неплохо. Типография работает как налаженное производство, без перебоев. Володя и Никита ежедневно печатают в своем подземелье по 200–300 листовок.

Тяжело им… Попробуй-ка поработать в этой могиле по десять-пятнадцать часов в сутки! И душно там и холодно, а хлопцы не жалуются. Хотел дать им замену — и слушать не хотят.

Никита научился быстро набирать. В шутку говорит: «Когда кончится война, смогу в типографии по шестому разряду работать».

Володя изготовляет документы: разные справки, пропуска. Он теперь что угодно может сделать. Шрифтов хватает.

Недавно Михаил Д. и Кирилл Т. попытались перейти линию фронта, связаться с Центральным Комитетом партии. Нельзя больше действовать без связи с подпольным горкомом, с Москвой. Правда, есть у нас друзья в лесу, в партизанских отрядах. Помогаем им, передаем оружие, людей, медикаменты. Но ведь и партизаны эти не имеют связи с центром.

Перейти линию фронта товарищам не удалось, но в Купянске, на Харьковщине, они разрыли развалины типографии и нашли кучу шрифтов. Как только они дотащили эту тяжесть!

23 июля. В организацию приходит все больше товарищей. Из новых мне особенно нравится Сергей [2] Речь идет о будущем боевом члене организации Сергее Ананичеве. .

Трудными путями пришел он к нам. Студент-киевлянин, он окончил школу подрывников. В составе группы парашютистов Сергей полетел во вражеский тыл на Украину. Приземлились, напоролись на немцев.

Хлопец узнал плен, побег из-под расстрела, пробрался в Киев к родным. Здесь познакомился с Павлом — братом Бориса и вступил в нашу организацию.

Мы свели Сергея с Николаем-Жоржем [3] Николай Шешеня. (Николая пришлось немедленно забрать из Нежина, так как гестаповцы напали на его след).

Сергей с Николаем сразу сдружились. Им удалось познакомиться с дворником интендантского склада. Сейчас что-то затевают с ним.

На бирже труда, которая находилась в здании бывшего художественного института, появилась новая сотрудница. Элегантно одетая, красивая, она сидела за столом в углу, а над ее головой возвышалась обезглавленная статуя Венеры Милосской.

Работа у новой сотрудницы несложная: в паспортах больных проставлять штамп об освобождении их от поездки на работу в Германию и оформлять документы на тех, кто был признан здоровым и подлежал отправке.

Веселая красавица привлекла внимание чиновников биржи, около нее стали вертеться щеголеватые фольксдейчи, молодчики из полиции и жандармерии.

— Пани Марийка, не свободны ли вы сегодня вечером? Я был бы счастлив пригласить вас в кино, — говорил один.

— Я уверен, ваша головка прекраснее этой, — сыпал комплименты другой, тыча ногой валявшуюся на полу отбитую голову Венеры Милосской.

А у веселой Марии сердце сжималось от боли при виде тех, кто выходил из комнаты медицинской комиссии с приговором «годен». Она читала в их взоре ненависть к красивой пани, которой не надо ехать в фашистский рейх. Но Мария быстро работала.

— Пани, вы ошиблись… На документе написано: «Brauchbar» — годен, а вы поставили на паспорте штамп. Что это значит?

Мария побледнела.

— Неужели?! Вернитесь! — крикнула она, но девушки и след простыл.

Мария в полном отчаянии произнесла:

— Убежала… Это вы виноваты, господа. Заморочили мне голову своим кино, Венерою. Пожалуйста, не мешайте работать, — и склонилась над документами еще одного несчастного, на истории болезни которого стояло «Brauchbar».

Докучливые ухаживатели разошлись. Теперь можно было работать свободнее, и Мария, напевая, продолжала… путать. В тот день в паспортах многих молодых киевлян появились штампы, избавлявшие их от поездки в Германию.

Весной 1942 года гитлеровцы чуть ли не ежедневно отправляли в Германию эшелоны с молодежью. Полицаи охотились за людьми, хватая каждого, кто не имел аусвайсов или не мог предъявить паспорта со штампом об освобождении от работы по болезни.

Володя Ананьев в подземной типографии мастерски подделал такой штамп, и все члены организации «Смерть немецким оккупантам!» могли свободно ходить по городу.

Кочубей поставил задачу — сорвать отправку киевлян на немецкую каторгу.

…На перроне Киевского вокзала формировали очередной эшелон. Около теплушек, окруженных кольцом полицаев, жмутся друг к другу, словно отара напуганных овец, девушки. Парней полицаи держат отдельно. Возле них охрана усилена.