Геннадий Казанцев - Страна Лимония

Утром избитых солдат санитарным бортом отправляют в Кабул. Инцидент списали на бытовую драку, а подполковник Перекатов за проявленную халатность в воспитании рядового состава получил выговор с занесением в личное дело. Солдаты, уже расписавшие всю округу нетленными надписями: «ДМБ-81», как последние салаги два дня чистили и вылизывали туалет, пока от него не запахло весенним лесом.

Комиссия уже гудела в командирской палатке, когда капитан Крестов собрал под навесом совещание своей группы.

— Слушай сюда, мужики, — начал он, — через неделю мы выдвигаемся в Кам`у и Г`ошту для проведения операции, которую разработал Олег Филимонов. Мы располагаем достоверной информацией, что нападения на Самархель будут продолжаться. Всё это требует дополнительного оружия и боеприпасов. Согласны?

Собрание закивало головами.

— А что для этого нужно сделать? — выразительно шевеля усами, спросил он собравшихся.

— Послать в Кабул телеграмму! — догадался Герман.

— Ответ неверный. Тема оружия не раскрыта. Садитесь — два! — ёрничает командир.

— Слушай, а не пошёл бы ты на фиг, — предложил нестандартный выход из ситуации Мамонт. — Если что придумал — так и скажи, а не тяни кота за хвост.

— Ладно, скажу, — слегка обиженно соглашается с предложением Игоря Морозова Крестов. — В общем, мужики, сегодня ночью устраиваем образцово-показательный бой.

После совещания Герман пошёл в «красный уголок» дорисовывать Карла Маркса. Справившись с классиком, художник приступил к эпическому полотну «Смерть партизана». Он набросал карандашом эскиз утопающей в снегу деревни, соорудил из неструганных брёвен виселицу, в основу конструкции которой положил неувядающий атрибут канцелярской игры в «Балду». Затем раскидал по углам ухмыляющихся фрицев, немного подумав, пририсовал одному из них пенсне и «Железный Крест». Закончив с супостатами, Герман перешёл к главному герою. Он в штрихах заложил основу откидывающейся табуретки, после чего перешёл к горящей ненавистью голове партизана, упорно лезшей из ещё не нарисованного тела в петлю. Отойдя в сторону и попробовав на зуб карандаш, баталист-самоучка впился в лицо героя и даже поднял руку, чтобы единым взмахом отразить самоотверженный порыв человека, похожего на полковника Стрельцова, как в «красный уголок» зашёл сам прототип собственной персоной. За ним в храмовые чертоги ввалилась захмелевшая комиссия. Комиссия состояла из двух средних лет кадровиков, вылетевших по кругу инспектировать отряды «Каскада» и советнический аппарат КГБ. Для людей из Центра полный круг означал орден «Красного Знамени», а его половина — «Красной Звезды». Долетев до Джелалабада, комиссия уже могла рассчитывать на медаль «За Отвагу».

— Великолепно! — искренне восхитился высокий и худой инспектор.

— Да, недурно, — несколько сдержанно подтвердил полный коротышка.

— Представляю нашего художника, капитана Потскоптенко, — широким жестом обозначил местонахождение баталиста полковник Стрельцов.

Герман скрестил на груди руки и, не выпуская изо рта карандаш, лукавым взглядом окинул лица гостей.

— А портрет моей жены нарисовать можете? — полюбопытствовал худой и высокий.

— В бигудях и домашних тапочках, — добавил толстяк.

Довольное шуткой начальство оскаливается в улыбках. Стрельцов незаметно подмигивает художнику.

— Дадите фотографию — завтра будет портрет, — с чувством собственного достоинства цедит сквозь зубы Герман.

— А что мы тут все стоим, пойдёмте, продолжим, — оторвав взгляд от свободно парящей в воздухе головы партизана, предлагает полковник. — Герман, и ты с нами!

В командирской палатке орудует капитан Гаджиев. Заметив прибавление в гостях, шустрый капитан лёгким движением опрокидывает бутылку коньяка над новой рюмкой.

— Иса Мурадович, я же не пью, — отказывается Герман.

— Тогда пивка?

— Пивка можно.

У стола хозяева и гости заспорили — кому сесть в единственное кресло, подаренное полковнику Стрельцову сотрудниками ХАДа. Наконец, почётное место занял худой и длинный, вытянув ноги далеко под столом. Вновь наполнили рюмки. Гаджиев, исполняя роль тамады, закрутил витиеватый тост, из которого он никак не мог выпутаться. В итоге, связав конец с серединой и частично состыковав с началом, капитан разразился: «...и тогда сказал великий мудрец: так выпьем же за то, чтобы мы всегда прислушивались в споре к мнению другого человека, даже если он ишак!»