Яков Лович - Враги

Когда ехал Полунин в Харбин, имел ещё слабое представление, что такое «Счастливая Хорватия» – линия КВжд, царство белобородого, добродушного, очаровательного генерала Хорвата.

Со всех сторон бежали тогда в Хорватию разбитые на многочисленных фронтах белые. Только атаман Семёнов ещё крепко держался в Забайкалье, поддерживаемый японскими войсками. После хинганских морозов, после пронизывающего ледяного ветра в цицикарских степях, даже не очень чистый, но тёплый и хорошо освещённый вагон III класса КВжд показался Полунину раем. Из Цицикара вагон побежал, застучал на стыках в царство белобородого дедушки, в царство Хорвата. Это было действительно милое, симпатичное царство спокойной, уютной, домовитой жизни, царство благодушного начальства, жирных, мастодонтных кондукторов, каждый из которых был настоящим фермером, царство неторопливой, немного сонной работы, хороших окладов, преферанса, отличной еды и, конечно, сплетен.

– Счастливая Хорватия! Сколько тысяч русских людей, разбросанных сейчас по всему миру, вспоминают о тебе с тёплым и благодарным чувством!

В вагоне Полунин разговорился с китайцем-коммерсантом из Харбина. Дородный, добродушный, весёлый, он подмигнул Полунину и тихо спросил:

– Ваша убежала? От большевиков?

Полунин утвердительно кивнул головой.

– Да, да, – задумчиво сказал китаец. – Все сюда бегут. К Хорвату. – Подумал и добавил:

– Всё равно они здесь будут.

– Кто?

– Большевика.

– А как же Хорват?

– И Хорват будет.

– Как же так – большевики и Хорват?

– Большевика – хороший люди, и Хорват хороший люди. Вместе будут на КВжд. Старик очень умный, очень хитрый. Хитрее большевиков.

Видимо, русские дела во всей их пёстрой и дикой неразберихе привели почтенного китайца к самым неожиданным выводам.

Вызванная к жизни волей Российского императора и светлыми умами Витте и Ли Хунчанга. Китайская Восточная железная дорога стальной стрелой пронзила дикие маньчжурские степи, горные массивы, девственную тайгу, перелетела через мощные реки, уткнулась в берег Великого океана, соединив его с Атлантическим океаном. Всё это стоило России и русским людям огромных усилий, гигантской борьбы с природой, с иногда враждебным населением. Но зато потом, когда рухнула Российская империя, Маньчжурия ещё долго благодарила русских людей, выброшенных с родины, гостеприимством, лаской и приютом за то, что они сделали для нее. Блаженные, поистине райские времена были для русских много лет на КВжд. Недаром, когда приехал в 1902 году на дорогу граф Витте и спросил на какой-то станции стражника, как им, охранникам, живётся здесь, вдали от России, то получил ответ:

– Сверхъестественно, ваше высокопревосходительство!

Ещё по дороге в Харбин Полунин услышал много рассказов о прошлой жизни на линии этой единственной в мире по богатству и своеобразному быту дороги. Услышал он, например, о «ланцепупах». Рассказали ему, что когда во времена постройки КВжд приехал принц Генрих Прусский, то пожелал принц посмотреть, как работают так называемые линейные рабочие батальоны, прокладывающие дорогу в девственном лесу. Под жарким маньчжурским солнцем солдаты превратились в чёрных дикарей. Да и чистотой и порядком одежды не могли похвастаться. Начальство не хотело ударить лицом в грязь и поэтому приодело небольшую часть солдат, а остальным приказало скрываться в тайге, пока высокий гость будет осматривать дорогу. На беду один любопытный солдатик выглянул из за деревьев и принц увидел полуголого, чёрного человека. Фамилия и имя солдата были Фёдор Ланцепупов. В полном отчаянии, потрясая кулаками, ротный командир закричал:

– Ланцепупов, пошёл вон!

Солдат скрылся, а принцу объяснили, что в этих диких местах обитает вымирающее племя «ланцепупов». Слово «ланцепупен» принц старательно занёс в свою записную книжку и уехал в полной уверенности, что такое племя действительно существует.

Весёлое, жизнерадостное было время. Но за весельем русские люди не забывали дела. С гигантской быстротой рос построенный русскими Харбин, украшался, вёл культурную, огромную работу в дикой, девственной стране. Закончили дорогу, построили станции, пробили горные массивы туннелями, перебросили через реки кружевные мосты, оживили дикие, безлюдные леса, горы, степи, наладили добрые отношения с маньчжурцами и китайцами, привезли с собою хороший, добрый российский уютный быт – с самоварчиками, с ухой и щами, с пирогами, рюмкой водки, солёными огурцами и капустой, с российским гостеприимством, добродушием, незлобивостью. Получали отличные оклады – девать было некуда; в свободное время ходили на охоту, на рыбную ловлю, играли в картишки, флиртовали, устраивали пикники на ближайших станциях или здесь же, за Сунгари; женились, размножались в благодатном, благословенном климате, под ярким маньчжурским солнцем – и создавали новую, симпатичную породу – русских маньчжурцев.