Яков Лович - Враги

– Ну, конечно, плохого вам не сделаю. Вот поболтаем, выпьем вина, и я вас отпущу. Сколько вам лет?

– Шестнадцать.

– О! Пора уж замуж! Жениха имеете?

– Нет, – потупилась Тамара. – Я ещё гимназии не окончила. У нас никаких занятий сейчас нет… из-за событий.

– Ну, успеете… сейчас не до занятий. Так выпьем вина?

– Нет, нет… ради Бога!

– Как хотите. А я выпью. Мы у Люри реквизировали всё вино. Хорошие есть штучки.

Он ушёл в соседнюю комнату и вернулся с бутылками, простыми гранёными стаканами и большой вазой с конфетами и орехами.

– Кушайте.

Он налил себе полный стакан рому и в два приёма выпил. Налил второй. Тамаре налил полстакана малаги.

– Пейте. Очень вкусно.

Тамара не притронулась ни к чему. Фролов выпил рому, налил ещё. Голубые глаза его как-то сузились, заблестели. Он подсел к Тамаре и взял ее маленькую холодную руку в свои сильные горячие пальцы.

На мизинце ее левой руки было колечко с кроваво-красным рубином в форме сердца. Оправа была из мягкого, гнущегося золота. Фролов снял кольцо, повертел перед глазами, рассмотрел.

– Хорошее колечко. Дорогое?

– Да. Это из самородка, – ответила тихо Тамара. – И камень дорогой. Рубин. Отец мне в прошлом году подарил, когда я в седьмой класс перешла. Вот тут, видите, число – 5.VI.1919. Это очень дорогой подарок для меня. Но если хотите, – возьмите кольцо себе. Только отпустите…

Фролов снова надел кольцо на крошечный мизинец и засмеялся.

– Нет, Тамарочка, носите его на здоровье. Мне не нужно. У меня этих колец и разных штучек – целый чемоданчик. Захотите – ваше будет. Вы не бойтесь. Будьте со мной ласковы – всё будет хорошо. Разве я такой страшный? Меня девушки всегда любили – за русые кудри, за весёлый нрав, за силу. Вы не смотрите, что я вам по образованности не пара. Сейчас другие времена. Вы из буржуев, а буржуи должны за честь считать с нами водиться. Наша взяла, наша победа – где вам против народа идти. Вы теперь на нас должны служить. А кто не захочет, тогда… вы сами знаете: Амур широк, воды много.

Он совсем близко нагнулся к ней, заглядывая в ее помертвевшие глаза.

– Ндравитесь вы мне очень. Я давно вас заметил, когда ещё за братом вашим приходили. Глаза у вас уж очень чёрные. Выходите за меня замуж – по-советски, без попов. У нас это очень просто.

– Боже мой, Боже! – прошептала Тамара. – Нет, нет… не хочу я замуж! Пожалейте меня… я ещё девочка.

– Бога своего ты оставь в стороне, – зло сказал Фролов, которого задело отвращение на ее лице. – Бог тут ни при чём… И не девочка ты совсем, а вполне годишься.

Он вдруг грубо схватил её, обнял. Она страшным усилием вырвалась из его рук, отскочила к двери. Фролов остался сидеть. Когда же она взялась за ручку двери, он сказал сквозь зубы:

– Ну, как хочешь. Насильно мил не будешь. Только помни, что отца больше не увидишь. От тебя зависит – спасти или нет.

Бессильно упали девичьи руки вдоль дрожащего тела. Тамара зарыдала.

– Боже мой, Боже мой!

Фролов вскочил, подбежал к ней.

– И за твою жизнь я ручаться не могу. Сейчас нашей шпаны много по городу шатается. Придут, возьмут, изнасильничают, по рукам пойдёшь, а потом убьют. Ты думаешь, девок жалеют? Вот иди-ка сюда!

Он с силою дёрнул её за руку – так, что она чуть не упала, – и подвёл к окну на улицу.

– Смотри!

Полными слез глазами взглянула девушка во двор штаба. Выводили очередную партию – человек двадцать. Тамара видела связанных стариков, женщин, детей. Узнала многих. Увидела двух соучениц-гимназисток и молоденькую горничную из знакомого дома. Многие плакали, кричали. Партизаны ходили вокруг и подгоняли, подстёгивали плетьми и нагайками. Партию повели со двора.

– Видела? На Амур потащили, заездки городить. Ты что это?

Тамара всплеснула руками и рухнула на пол. Фролов схватил её, легко поднял, широко шагая, отнёс в соседнюю комнату и осторожно положил на софу. Крикнул на нескольких партизан, пивших спирт.

– Ну, вы, выматывайтесь! Да если кто спросит Фролова, скажите, что ушёл по городу объезд делать.

Посмеиваясь, партизаны вышли из комнаты. Фролов закрыл за ними дверь и набросил крючок.

Часа через полтора Фролов вышел к партизанам.

– С законным браком! – насмешливо процедил маленький мужичонка в лаковых сапогах. – Ну, как, честная?

– Честная, – улыбнулся Фролов.

– То-то! А то мы двух этих имназисток… нечестных на Амур отправили. Товарищ Морозов приказал: оне его обманули, сказали, что честные. Осерчал очень. Буржуазные, говорит, гадюки, обманывать, говорит, трудовой народ. Шибко осерчал. Ну, а эту – тоже на Амур?