Валерий Жмак - Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо!

Это не понравилось тучному светловолосому офицеру.

– Ауфштейн! – истошно заорал он и, подскочив, начал избивать пленного летчика.

Как долго длилось избиение, Девятаев не знал – сознание отлетело после первого же удара. Да разве мог он что-либо противопоставить фашисту, когда был весь изранен и потерял много крови?..

В себя он пришел ночью, лежа на дне глубокой известковой ямы. Сверху из темноты доносился разговор на немецком языке, на краю ямы изредка появлялись силуэты сторожевых собак.

Отвратительный запах, пронизывающая до костей ужасная сырость. Он попытался привстать, чтобы получше рассмотреть временное пристанище, но глухо застонал от боли.

– Очнулся, браток? – послышался знакомый голос. – А мы уж думали, хоронить тебя придется.

Отчаяние сменилось радостью: рядом с ним находятся советские люди!

– На тот свет я еще успею, – тихо ответил Михаил. – А вы кто?

– Мы ж с тобой в воронке познакомились. Не узнал? Я – майор Вандышев. Командир эскадрильи штурмовиков, – сказал тот, что постарше.

Следом за ним подполз парень помоложе.

– Лейтенант Кравцов. Мы тебя всю дорогу на себе тащили. Забыл?

– Простите, ребята, – повинился Девятаев. – Все как в тумане – ни людей не помню, ни что со мной произошло.

Лиц в темноте он не видел, но вспомнил новых знакомцев по голосам.

– Выходит, отлетались мы с вами. Несколько часов назад парили в облаках, а сейчас сидим в яме, – грустно заметил Михаил. – Плен… Никогда не думал, что попаду в плен.

– Мы тоже не думали, – отозвался Вандышев. – Но раз уж так вышло, надо вместе как-то выбираться.

Легко было сказать: «выбираться». Девятаев действительно не понимал, как в его состоянии можно сбежать из плена. Ну, Вандышев с Кравцовым еще могли на что-то рассчитывать, а он едва стоял на ногах. Колено из-за ушиба о стабилизатор распухло и сильно болело. Простреленное плечо саднило – рука почти не поднималась. Давали о себе знать и ожоги. Немецкий фельдшер обильно смазал их какой-то вонючей мазью, однако кожа под ней превратилась в струпья и начала слезать – ни прикоснуться, ни задеть.

– Ну, с твоим плечом дело ясное: сквозное ранение. Если не занесешь инфекцию, через пару дней боль утихнет, и пойдешь на поправку, – успокоил майор. – А с поврежденной ногой согласен: далеко не уйдешь. Дай-ка посмотрю…

Придвинувшись поближе, Вандышев начал ощупывать колено. Делал он это осторожно, но в какой-то момент Михаил приглушенно вскрикнул от боли.

– Да, парень, это определенно вывих, – заключил майор. – Надо немного потянуть, чтоб сустав встал на место. Потерпишь?

Девятаев уперся локтями в землю.

– Что делать?.. Тяни, раз надо.

Взявшись за ступню травмированной ноги, Вандышев попросил Михаила расслабить мышцы и резко дернул на себя.

На этот раз боль прострелила так, что сознание вновь помутилось. Но в суставе что-то хрустнуло, и буквально через минуту Девятаев почувствовал облегчение.

Майор тем временем отыскал на дне ямы короткую палку и привязал ее к больной ноге.

– Вот так будет лучше, – сказал он, устраиваясь рядом. – Постарайся до утра не тревожить сустав. Не двигай ногой. Подживет, и будет порядок…

Колено и впрямь перестало болеть, но заснуть до утра так и не получилось. Из-за высокой влажности летчики никак не могли согреться, поэтому несколько часов до рассвета проговорили.

А утром на краю ямы возник немецкий автоматчик.

– Раус! – скомандовал он.

– Приказывает выходить, – негромко пояснил Вандышев.

Летчики поднялись, думая, что приказ касается всех. Однако немец указал стволом автомата на Девятаева и раздраженно повторил команду.

Товарищи помогли Михаилу выбраться из ямы. Остаточная боль еще ощущалась, но коленный сустав работал, и можно было передвигаться. Прихрамывая, Девятаев в сопровождении немца пошел в сторону ближайших деревянных строений…

Один из домишек тянувшейся вдоль проселка деревни был приспособлен немцами под штаб летной части 6-й армии вермахта. В единственной комнате за столом по-хозяйски расположился смуглолицый подполковник с цепким ястребиным взглядом. Рядом с ним сидел молодой очкастый переводчик из нижних чинов. Михаилу приказали встать перед столом.

Впервые он оказался с глазу на глаз с врагом. До этого дня он видел фашистов только с приличной дистанции – через прозрачный фонарь своего истребителя или сквозь прицельное приспособление. Теперь он стоял перед ними безоружный и ждал вопросов.