Валерий Жмак - Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо!

Опираясь на костыли, Михаил шагнул внутрь кинотеатра, осмотрелся. К трем кассам стояли длинные очереди на фильм «Девушка с характером».

Вдруг его окликнули:

– Товарищ лейтенант! Проходите к кассе!

Звал незнакомый невысокий паренек, стоявший у самого окошка; отодвинувшись, он пропустил Михаила вперед.

Девятаеву стало неловко от устремившихся на него взглядов.

Но люди вокруг поддержали:

– Проходите без очереди! Проходите, товарищ летчик.

Купив билет, он вошел в фойе. Встал в сторонке, у стены, поставил рядом костыли. После ранения ему было не до танцев. Но он точно знал, где искать ту, которая любила танцы больше жизни.

Сейчас многие танцующие пары состояли из девушек. Парней в фойе вообще было очень мало – большинство сверстников Девятаева воевали на фронте.

Когда он заметил Фаю, кружившуюся со своей давней подругой, сердце застучало, как в тот день, когда он повстречал ее впервые. Когда музыка стихла, Михаил подошел к ней:

– Ну, здравствуй, Фая.

Оглянувшись и тотчас узнав его, она едва не задохнулась от счастья:

– Миша! Миша! – Девушка кинулась ему на шею: – Почему ты так надолго пропал?..

Она почти не изменилась: те же смоляные волосы, та же искрящаяся радостью улыбка. Разве что в глазах поугасли искорки беззаботной студенческой жизни.

На танцах они не остались, да и на сеанс не пошли. Покинув кинотеатр, молодые люди прошлись по центру города, посидели на лавочке в сквере. А потом Михаил отправился провожать Фаю домой, так как на следующий день ей нужно было идти на работу.

Расстались они за полночь, договорившись встретиться на следующий день.

Целых три месяца Девятаеву пришлось долечиваться, регулярно посещая эвакогоспиталь № 361. Он упорно разрабатывал раненую ногу, как советовали ему врачи. В процессе реабилитации он постепенно отказался от костылей, а затем и от палочки. Едва заметная хромота еще оставалась, но летчик продолжал ежедневно выполнять комплекс упражнений, в надежде на полное восстановление.

Он действительно восстановился и горел желанием вернуться на фронт в свой истребительный полк. Однако комиссия, перед которой пришлось предстать в назначенный день, считала по-другому.

Ознакомившись с записями в медицинской карте, председатель – на этот раз это была строгая пожилая женщина с петлицами военврача первого ранга – подняла взгляд, пристально посмотрела на Девятаева и приказала:

– Пройдитесь до окна и обратно.

Тот послушно прошагал до стены с окнами и вернулся на прежнее место. При этом, ступая на поврежденную ногу, старался не показывать, что ему все еще больно.

– Теперь вытяните вперед руки и присядьте на корточки, – последовал новый приказ.

Вытянув руки, он присел и… едва не упал. Суставы обеих ног благодаря систематическим упражнениям гнулись свободно, но поврежденные пулей мышцы работать как прежде не желали.

Женщина-военврач заметила его неловкое движение, нахмурилась:

– Согните левую ногу в колене и поднимите колено как можно выше, – попросила она. – Так. Теперь другое…

И снова гибкость с послушностью поврежденной ноги подвели – здоровое колено поднялось выше.

– Теперь попрошу попрыгать сначала на одной ноге, затем на другой.

Девятаев выполнил по пять прыжков.

– Вы свободны, лейтенант, – сухо кивнула женщина. – Вас вызовут…

Ровно через четверть часа Девятаева и еще двух летчиков попросили пройти в зал, где заседала комиссия. Встав в шеренгу перед длинным столом, летчики замерли в ожидании.

– Герман Иван Моисеевич, – взяв из стопки верхнюю медицинскую книжку, прочитала председатель.

– Я, – шагнул вперед высокий старший лейтенант.

– Если не ошибаюсь, летчик-штурмовик?

– Так точно. Летаю на «Ил-2».

– Годен к летной работе без ограничений, – подала ему книжку пожилая женщина. – Можете возвращаться в часть.

– Благодарю вас, товарищ военврач первого ранга! – выпалил старший лейтенант.

– Желаю удачи… Васин Иван Ильич.

– Я, – пробасил коренастый майор.

– Годны для прохождения воинской службы в наземных тыловых частях. Возьмите, – протянула председатель медкнижку.

– Как в наземных?.. – нерешительно шагнул к столу майор. – Я же боевой летчик… Я же на бомбардировщиках…

– Иван Ильич, к сожалению, нет, – с неожиданной мягкостью возразила женщина. – У вас было очень серьезное ранение. Искалечен пищеварительный тракт, осталась только половина желудка. Мы вас еле выходили. Отныне у вас должна быть жесткая диета и никаких нагрузок. Мы все прекрасно понимаем, но поймите и вы: в боевых частях фронтовой зоны эти условия невыполнимы.