Валерий Жмак - Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо!

У самой земли Михаил выполнил головокружительный маневр и оторвался от погони. В этот момент в глазах помутнело, показания приборов стали расплываться.

– Кровь… черт… Надо остановить кровотечение. – Михаил оторвал от планшета тонкий ремешок.

Одной рукой он кое-как перетянул бедро, но завязать крепкий узел не получалось.

– Надо куда-нибудь сесть, иначе не дотяну. – Он начал искать пригодную для посадки площадку.

Вскоре прямо по курсу показался заброшенный аэродром – ровное поле с полуразрушенными служебными постройками у леса. Чуть дальше, за лесом, вился дымок над крышами деревянных домишек небольшой деревни.

Выпустив шасси и выполнив разворот, Девятаев зашел на посадку. Во время снижения на высоте сорока метров он заметил, как сбоку на земле что-то мелькнуло.

Женщины! Три пожилые женщины бежали от лесной опушки и махали ему светлыми платками: «Не садись! Улетай!»

Разобрав их сигналы, Михаил понял, что в этой деревушке находятся немцы, и, прекратив заход, дал полный газ.

Пролетая над краем селения, он и вправду увидел несколько грузовиков и около сотни немецких солдат…

До своего аэродрома пилот все-таки дотянул. Садился в полузабытьи, а когда самолет коснулся колесами пожухлой травы, он потянул на себя рычаг газа и… уронил голову на грудь, потеряв сознание.

Прибежавшие товарищи вытащили бесчувственного пилота и уложили на крыло. Вся кабина была залита кровью. На дюралевом полу валялся окровавленный планшет без ремешка.

– Он потерял много крови. Нужно срочное переливание! – объявил после осмотра раненого доктор. – Срочное! Прямо здесь! До медсанчасти можем не донести…

Отдать свою кровь вызвались многие. Доктор выбрал командира эскадрильи Боброва.

Владимир Иванович закатал рукав гимнастерки, лег на плоскость рядом с Михаилом и закрыл глаза. И лежал так, покуда доктор не закончил свою процедуру.

– Вот теперь порядок. Давайте-ка, товарищи, его аккуратно переложим на носилки.

Девятаева осторожно сняли с крыла, уложили на брезентовые носилки и понесли прямиком в медсанчасть…

– Не в ногу! Не в ногу! – командовал семенящий позади доктор.

Через час, когда врачи обработали и зашили рану, Михаил пришел в себя. Ближе к вечеру он был отправлен на санитарном «У-2» в ближайший госпиталь.

Остров Узедом;

ракетный центр Пенемюнде

8 февраля 1945 года

«Это вторая и последняя попытка. Если не получится взлететь – тормозить не буду. Скачусь на большой скорости с полосы и направлю самолет в море. Лучше умереть так, чем под пытками», – твердо решил про себя Девятаев.

Полоса неслась навстречу бомбардировщику, а по ее бокам мелькали маленькие фигурки немцев из технической обслуги. Летчик не обращал на них внимания. Он был целиком поглощен отсчетом скорости:

– Пятьдесят… семьдесят… девяносто… Пора!..

С равномерным усилием он оттолкнул штурвал от себя. Тот послушно отодвинулся на несколько сантиметров и вновь заупрямился.

– Да чтоб тебя! Двигайся же ты, сука! – Летчик налег на него всем телом.

Штурвал упруго, с неохотою поддался и ушел вперед еще немного.

Не помогло. Самолет продолжал бежать по бетонке на трех точках. Это означало, что нужной для взлета скорости он набрать опять не успеет. Ситуация повторялась. С той разницей, что попытаться взлететь в третий раз немцы уже не дадут.

– Чего сидите?! Помогайте, мать вашу! – крикнул Михаил товарищам. – Давите на штурвал!

Кутергин с Кривоноговым подчинились.

Трое заключенных, навалившихся на штурвал, были очень худы и весили по сорок – сорок пять килограммов. Тем не менее сдаваться они не собирались…

«Триммеры! – вдруг припомнил Девятаев. – В управлении всех больших самолетов имеются триммерные механизмы, снимающие нагрузки с органов управления. Как же я раньше не догадался!»

Догадка посетила потому, что и на его Аэрокобре американскими инженерами было установлено колесо управления триммерным механизмом. На советских истребителях такой механизм отсутствовал.

В эти напряженные секунды искать проклятое колесо было бессмысленно. Следовало действовать, как бы тяжело ни приходилось.

Слаженных усилий троицы все же хватило – хвостовая часть фюзеляжа нехотя приподнялась над взлетной полосой, благодаря этому стрелка указателя скорости не замедлила своего движения, как в прошлый раз, а продолжала плавно скользить вдоль округлой шкалы.