Николай Иванов - Объект 217

Майор анализировал что-то свое.

– И нету, нету времени. Послезавтра запускается пробный поезд. Если все сложится удачно, следом пойдет эшелон с «катюшами»…

– А как же… – Лейтенант оглянулся на дверь, в которую совсем недавно вышли сначала потенциальные, а потом и явные диверсанты.

– Да, а мы не можем гарантировать безопасный проезд, – признал майор. – Пока не можем, – раздумчиво уточнил, принимая какое-то внутреннее решение. – К корреспондентам приклеиться и не отходить ни на шаг. Через два дня, если что – арестовываем всех, кто под рукой или хоть малейшим подозрением. Всех, а потом разберемся.

В дверях Соболь столкнулся с водителем. Проникший луч солнца осветил его оттопыренные уши, сделав розовыми, но даже их оттеняло сияющее лицо ефрейтора.

– Что? – поторопил Врагов, разрешая ефрейтору миновать преамбулу доклада о прибытии и выполнении задания.

– Детский дом был разбомблен немецкой артиллерией в начале июля прошлого года. Рядом с ним местным истребительным батальоном была оборудована огневая точка, так что шансов остаться целым у него не было. В городе линию обороны делали в том числе по окраинным улицам – 44 дзота, 14 отдельных огневых точек, надолбы…

– Дальше.

– Воспитанники разбрелись кто куда.

Василек до нашего прихода ночевал и подкармливался у дежурной по станции. Больше всего любил жареную картошку. Саму станцию за время оккупации со 2 июля по 5 февраля…

– То есть из города он не исчезал на длительное время?

– Никак нет. В железнодорожных мастерских тоже подтвердили, что он у них подрабатывал. И при немцах, и как мы пришли в конце января.

– Хорошо. Свободен. Отдыхай. Гаврила!

Уши, способные закрыть солнце, оказались бессильны перед фигурой Гаврилы. Кивнув ему «За мной!», знакомой до выступавших корневищ тропинке направился в штаб стройки.

– Как пацаны? – поинтересовался у старавшегося подражать ему в бесшумной ходьбе охранника.

– Вроде задружились. Я, с вашего позволения, им на кухне картошечки пожарить…

– Не на курорте! – не разрешил поблажек Врагов. Не хватало еще, чтобы подчиненные за его спиной сами принимали решения. По Антону он сейчас попробует решить основной вопрос, а вот с Колькой… По Васильку начальник стройки не то что помочь – знать ничего не должен, не говоря уже о всех остальных. Хотя что бежать впереди паровоза? Все будет решать Москва. Засылать человека на глубокое залегание – это не уровень начальника контрразведки стройки, он в лучшем случае может быть только куратором, связником. Или лучшее вообще не трогать эту тему перед центром? Чтоб в случае чего не казнить себя…

– Ты бы лучше школьные учебники какие-нибудь им достал. Пусть хотя бы оглавление читают. Математику, русский язык. И географию поищи, – вспомнив, что сын более всего любил в школе этот предмет, настоятельно порекомендовал Гавриле.

Часовой у палатки начальника стройки, узнавая контрразведчика, вытянулся, открывая доступ. Только майора никто не ждал. Разморенный духотой палатки подполковник спал головой на столе. Карта свисала до самого пола, туда же тянулась упавшая рука. Прическа тоже перевалилась на противоположную сторону, обнажив зарождающуюся лысину.

Появление постороннего не нарушило сонную идиллию, строитель лишь поудобнее устроил голову между Москвой и Белгородом.

Врагов посмотрел на часы. Он мог позволить начальнику стройки поспать еще минут пять, и то лишь потому, что сам шел быстро и сэкономил время.

Подполковник проснулся сам через четыре минуты. Гарантированная пятая ушла на то, чтобы понять, где он находится и кто перед ним.

– Приветствую, Сан Саныч. Мне нужно взорвать паровоз, – не стал терять время Врагов.

Просьба контрразведчика убедила подполковника, что он продолжает спать, а потому можно опять закрыть глаза и забыться на Среднерусской возвышенности. Но внутреннее напряжение, наверняка никуда не исчезающее даже во время отдыха, подбросило начальника стройки и заставило вытаращить глаза на посетителя.

– Что? – переспросил Сан Саныч. То, что проснулся, – это теперь не подлежало сомнению. Только вот граница сна и реальности оказалась наполнена какими-то звуками и просьбами, которых не могло прозвучать в принципе. Вот что значит хроническое недосыпание…

– Сан Саныч. – Врагов сел напротив. Дождался, когда подполковник клешней восстановит прическу и, тряхнув головой, окончательно проснется. – Помните Антона, который диверсант, пацан…