Михаил Зайцев - Прыжок в ночь

Рано утром вышли к берегу Угры. Не по годам суровые лица, одежда, прожженная у костров и иссеченная осколками, оружие всевозможных систем все говорило о нелегком боевом пути бригады. Но и трудности, и лишения не стерли с лиц десантников отчаянной решимости любой ценой пробиться к своим.

Усталый и измученный ночным переходом, я прилег на высоком берегу. Подставив лицо под лучи утреннего майского солнца, ожидал очереди на переправу. К берегу стеной подступал лес. Вдали еле слышно закуковала кукушка и смолкла, прерванная пулеметной очередью. Где-то там, за лесом, были враги. Они шли за нами по пятам.

Саперы бригады успели к нашему приходу навести через реку переправу из связанных попарно бревен. По этому ненадежному мосту беспрерывной цепочкой шли десантники. Под их тяжестью мост прогибался огромной змеей, и вода захлестывала ноги. Не вызывала у меня доверия эта переправа. Когда на берегу нас осталось не больше сотни, вдруг раздались крики: «Мост разорвало!..»

Вскочив на ноги, смотрел я на уплывающие бревна.

- Эх вы, не могли покрепче связать, - без сердца, не осознав еще до конца трагичности случившегося, укорил я про себя саперов.

Между тем враги не дремали. В небе повисла «рама», и все ближе и ближе раздавались пулеметные очереди, рвались фашистские снаряды-ревуны.

С нашей группой на этой стороне остался незнакомый мне лейтенант. Он и взял над нами командование. Нелегким делом было для него найти наиболее разумное решение и вывести нас из-под удара. С минуты на минуту мы могли оказаться в мешке: с одной стороны река, с другой - гитлеровцы.

Из леса нас легко было расстрелять из пулеметов, поэтому наводить переправу под обстрелом и вступать с фашистами в бой не имело смысла. Пошли вниз по берегу Угры, рассчитывая переправиться через нее в другом, более подходящем месте. Еще теплилась надежда встретиться со своими.

Шли остаток дня и всю ночь. По пути к нам присоединились человек двадцать из армии Белова. Порой мы так близко проходили около фашистов, что слышали их голоса.

Рассвело. От реки поднимался сырой туман. Непроницаемая тишина стояла на дымящейся туманом реке, в заливчиках и рукавах, в затопленных и поседевших от росы лугах. Даже коростели, неуемные крикуны и горлопаны, и те умолкли на какое-то время.

В одном месте, где река разделялась островком на два рукава, решили мы переправиться.

Человек пятьдесят спустились к реке. Быстрая стремнина неслась мимо и словно надвое делила мир. На этой стороне он был для меня наполнен опасностями и врагами, на другой стороне он тоже был не мед, но я считал его вроде бы своим. Где-то там находились наши десантники, от которых меня оторвали, как от корня,.

Спустившись к реке, начал я раздеваться вместе со всеми, чтобы перебросить одежду через протоку. Одетым переправляться было опасно. Как всегда, неожиданно, из тумана раздался треск пулемета. Пули огненными стрелами пронзали туман и проносились над нашими головами. Раздевшиеся прыгнули в протоку, переплыли ее и скрылись в лесу. Я был полураздетым. Куртку, сапоги и гимнастерку снял, а брюки только с одной ноги. Фрицы палят, а я, как журавль, прыгаю на одной ноге.

Наконец снял злополучную штанину. Сапоги, брюки и гимнастерку перебросил через протоку. Думал, что и куртку переброшу, но силенок не хватило. Она уплыла по течению. Схватив винтовку, раскрутил ее над головой и со всей силой, какая еще у меня была, бросил через протоку. Не долетев несколько метров до берега, винтовка со всплеском скрылась в мутной воде Угры.

Сожалеть было некогда - прыгнул в воду. Словно огнем обожгло тело.

Задыхаясь и коченея от холода, когда уже судороги начали сводить ноги, прибился к какой-то коряге. С трудом выбрался на берег. Все так же бил пулемет и сверкали в тумане трассирующие пули.

Под их свист собрал в охапку одежду и побежал через островок ко второй протоке. Она была меньше и забита плавучим хламом. Через нее перебрался сравнительно легко. Дрожа от холода, остановился на опушке леса. Стрельба прекратилась. На душе было смятенно. Чувство обреченности навалилось и гнуло к земле, словно хотело раздавить.

Беду за бедой обрушивала на меня судьба, как будто задалась целью до конца испытать, на что я еще способен, осталась ли во мне солдатская сила.

За несколько минут прошла передо мной вся моя короткая жизнь десантника, со дня первого прыжка и до этого проклятого часа. Глаза погибших друзей словно бы с немым укором глянули на меня из тьмы. Они, казалось, упрекали меня в минутной моей слабости. Оглушенный случившимся, я никак не мог осмыслить, почему все так произошло.