Михаил Зайцев - Прыжок в ночь

Западный фронт, как позднее выяснилось, отказался от ранее намеченной операции по захвату Вязьмы и перешел к обороне. Лишь на отдельных участках происходили ожесточенные бои.

Нас осталось слишком мало, чтобы мы могли продолжать боевые действия против регулярных гитлеровских войск, поэтому нам было приказано всеми оставшимися силами прорываться через фронт и выходить на Большую землю.

Наш десант вписал небольшую, но славную страничку в историю Отечественной войны. На своей шкуре фашисты испытали, что такое советский солдат-десантник. И мы, возможно, сделали бы больше, если бы все удалось довести до конца, как было задумано командованием. Но и то, что нами было сделано, заслуживает внимания. Благодаря действиям нашего десанта и гвардейцев Белова, гитлеровцы не получили зимней передышки и вынуждены были израсходовать на этом участке фронта свои резервы, предназначавшиеся для летнего наступления в сорок втором году.

Как писал позднее в своих воспоминаниях генерал-полковник Белов, против нас гитлеровцы вынуждены были ввести в действие одиннадцать дивизий. Сила немалая, и нелегко было против нее устоять, сковать боевыми действиями, лишить возможности маневра. И как нам ни было трудно, мы стояли и первыми наносили по фашистам удары.

Сколько раз во время наших атак, в темные ночи, слышал я панические крики гитлеровцев, когда в мороз выскакивали они из теплых изб на улицу и полураздетыми бежали, куда глаза глядят, спасая свои жизни. За все злодеяния, которые они творили, не было им от нас пощады. Ненависть врагов рождала еще большую нашу ненависть. Но это была справедливая ненависть. Не мы начали кровопролитие, и не нужна нам была ничья земля, кроме своей. За нее, за сестер и матерей бились мы с захватчиками. И когда кого-то настигала смерть в бою, падали на родную землю отяжелевшим телом, вытянув в последнем броске руки в сторону врага. Падали убитые, живые продолжали выполнять свой долг.

Бригада, получив приказ, двинулась в сторону фронта. Предстояло снова переправляться через Угру, но уже в другом месте. Приободрившись, мы прибавили ходу, строя планы относительно будущего. Но легче было сказать и подумать, чем сделать!

Первые же шаги начались с препятствий: большак преградил нам путь. Как будто и нехитрая вещь - перейти через дорогу, но так может показаться только не сведущему в военном деле человеку. Самую серьезную опасность таит в себе дорога, даже для одиночки, не говоря уже о войсковом соединении. И засады, и налеты авиации - всего можно ожидать на дорожной артерии войны.

Командование бригады, чтобы обезопасить себя от возможных неожиданностей, приняло меры. Нашему батальону было приказано организовать оборону участка дороги, по которому намечался переход.

От батальона нас осталось меньше ста человек. Разделившись поровну, по обе стороны от места перехода устроили завалы из деревьев. Перед завалами установили самодельные мины-фугасы из толовых шашек. Отрыли в неполный рост окопы и заняли оборону.

Я считал, что все эти приготовления - ненужный, напрасный труд. Но и половина десантников еще не прошла через большак, когда метрах в двухстах вывернулись из-за поворота, лязгая гусеницами, два фашистских танка. За ними шли три автомашины с гитлеровцами, для которых встреча с нами, видимо, была неожиданностью. Танки остановились, словно споткнувшись, а потом передний рванулся со всей скоростью на завал, рассчитывая протаранить его. Второй, наоборот, пополз, ведя огонь из орудия по нашим окопам. Для каждого из нас своя жизнь приобрела словно бы второстепенное значение. Некогда было думать о ней. Все так быстро произошло, что и испугаться-то, по-моему, никто из десантников не успел. Укрываясь за брустверы окопов, мы открыли огонь из пулеметов, автоматов и бронебоек.

Под заслоном нашего огня через большак шел и шел живой поток десантников.

Я стрелял по смотровым щелям танков, по перебегавшим гитлеровцам, не замечая летевшей в лицо влажной земли от ответных очередей фашистов и разрывов их снарядов. Грохот боя стоял такой, что нельзя было услышать ни одного слова команды.

Метров за пять до завала под гусеницами первого танка взорвалось сразу два фугаса. Танк конвульсивно дернулся и затих, уткнувшись пушкой в завал. И тут же раздался еще взрыв, где-то там, внутри стального ящика. Башня с пушкой, как ореховая скорлупа, отлетела метров на десять в сторону и, перевернувшись, вдавилась в землю. Дым и огонь столбом взметнулись вверх, охватив весь танк.