Олег Меркулов - Ради тебя

— Я буду мыться под душем, а ты, если хочешь, нальешь ванну. Только не полную: управдом просил экономно расходовать горячую воду — очень мало угля. Говорит, надо сначала отобрать Донбасс.

Он тоже не стал наливать ванну и вымылся под душем, замотав плечо, чтобы не промокла повязка, куском клеенки.

— Курорт, — бормотал он. — Гагры, Сочи, Поти, Гори. Крым и Кавказ. Повезло тебе, Егорий. — Егорием его звал Тарасов.

Он постучал в дверь ее комнаты.

— Да, — сказала она. — Входи, милый. Почему ты так долго?

Она лежала на низкой широкой кровати с деревянными спинками.

Комната была квадратной и сначала показалась ему пустой. Кроме кровати здесь стоял длинный платяной шкаф, а в простенке между окнами — трельяж с двумя, наверное, десятками баночек кремов. Почти весь желтый паркет закрывал ковер. Стены украшали две картины. На одной было нарисовано море, над ним, тяжело маша крыльями и вытянув шеи, летели не то гуси, не то лебеди. Эта картина, пронизанная светом, наполненная прозрачным, влажным, пахнущим водорослями морским воздухом, была понятна. Непонятна была другая. Из нее смотрела на обрез рамы нарисованный в профиль, до пояса голый, мускулистый не то царь, не то вождь времен Ассирии и Вавилона. Лицо его было резким и четким, словно вычеканенное. Он указывал вытянутой рукой на высокую черную гору. У него был решительный взгляд, хищно изогнутый нос и твердо очерченный подбородок. За его спиной стояла обнаженная женщина. Она чуть наклонилась вперед, словно торопилась кому-то навстречу. Ее широко расставленные черные глаза горели призывно и тревожно.

Он облокотился на косяк.

— Ты похожа на принцессу. Страшно подойти.

Он сидел на краю кровати, она лежала у него за спиной, и он чувствовал ее ноги.

У кровати стоял тот же низкий столик. На нем были недопитая бутылка рислинга, рюмки, печенье, начатая плитка шоколада. Они пили рислинг и слушали музыку, отгороженные от мира стенами и замками. Все это казалось ему удивительным сном, и он боялся проснуться и оказаться снова в грязном дымном блиндаже или в вонючем вагоне, на боку которого написано «8 лошадей. 40 человек», или в полевом госпитале, где все пропахло ранами и йодом, или в мокром окопе, с перемешанной сапогами холодной жижей на дне.

Он доливал себе и ей рислинга, чувствуя, что пьянеет от вина и тепла ее колен. Они допили рислинг, и она, приподнявшись, дотянулась голой рукой до шнурка и выключила свет.

Утром Наташа напоила его кофе, они вместе вышли из дому, и она довела его до госпиталя. Она торопилась, уже наполненная институтскими заботами.

— А если они оставят тебя там? Как я узнаю?

— Не оставят.

— А если все-таки оставят?

— Не оставят из-за такой царапины. Зачем мне койку занимать?.

— А если они отберут у тебя документы?

— Не отберут.

— Но ведь они имеют право на это.

— Они имеют право на все.

— Как я узнаю тогда о тебе?

— Дай адрес, я напишу. Ты придешь, и мы что-нибудь придумаем. Но они не оставят.

— Ты сделаешь все, чтобы не остаться?

— Да. Все.

Она погладила его раненое плечо.

— Иди. Я буду ждать тебя.

Ему удалось, не задерживаясь, пройти мимо вахтерши. На ее вопрос «Куда вы?», он бросил: «К главврачу». В этом госпитале никто не прыгал на костылях, никто не слонялся по коридору, убаюкивая загипсованную руку. У раненых, которые попались ему, были забинтованы головы.

Он остановил одного. У этого вместо правого глаза была черная лента с черным кругляшком. Лента была надета поверх повязки, похожей на чалму.

— Слушай, где у вас тут главврач?

— На втором этаже. По левой стороне в конец, — объяснил одноглазый. — У тебя курить есть?

— Есть.

Одноглазый взял из коробки не одну, а две папиросы.

— Пойдем, проведу.

Одноглазый заглянул в замочную скважину.

— Там? — спросил Игорь.

— Там, — ответил одноглазый. — Снимает стружку с Зинки. Застал вчера с одним парнем в углу. Черт старый, жалко ему, что ли? Подождем.

После того как из кабинета не вышла, а вылетела Зинка, он постучался и услышал раздраженное «Да-да». В кабинете он доложил:

— Товарищ главный врач, рядовой Кедров, находясь в отпуску, попал под бомбежку, и немного зацепило.

Главврач рассматривал его, как непонятное явление.

— Говорите, зацепило? Слегка?

Этот сухой, длинный, с лицом козла главврач, видно, не очень хотел дать ему справку. «Не повезло», — подумал он. Лучше бы он пошел в другой госпиталь. Но кто знал?

Врач дал ему с вешалки халат.