Уильям Эш - Выбор оружия

Шэфер тяжело опустился в большое кожаное кресло.

— Только что нанесли визит нашему гостю, — объявил он с комической важностью.

Томас взглянул было с насмешкой на Шэфера, но, вспомнив, что может много извлечь из его болтовни, опустил глаза, улыбнувшись про себя.

— Ну и что? — Веннер даже наклонился вперед, так ему не терпелось узнать.

— Док Прайер стал было скандалить, но мы заявили, что нам надо повидать этого типа.

— Он был в сознании? — Лицо Веннера снова приняло хищное выражение.

— Вроде очухался.

Томас поймал взгляд Лоринга и чуть заметно покачал головой. Лоринг не обратил на это внимания.

— . Все время таращил глаза на потолок, сволочь, на нас даже и не взглянул, — сказал Шэфер. — Я спросил, много ли еще бандитов засело в районе.

— А он взял да и не ответил? — ядовито вставил Томас.

— Молчит и таращит глаза на потолок. Тогда я подошел и прижал рукой повязку на животе. Слегка. Просто чтобы дать ему понять, что я могу сделать, если понадобится.

— И что же?.. — Веннер волновался.

— Закатил зенки. А может, прикинулся. Док взбесился страшно. Кричал, какой ему смысл штопать людей и добиваться, чтобы они могли говорить, если мы встреваем раньше времени. А я ему сказал: «Сами-то вы за кого, док?» Так прямо и выложил. И мы ушли.

Веннер повернулся к Лорингу.

— А это правда, что он был здесь во время войны? Мне говорили, что вы даже знаете его.

— Знаю о нем. Он был одним из лучших офицеров связи.

— Ну и что он тогда из себя представлял?

Лоринг метнул глаза на Томаса и сказал не без ехидства:

— Умел ладить с туземцами. Шэфер громко рассмеялся.

— Завтра мы за него возьмемся. По-настоящему.

И только теперь, когда прошло уже порядочно времени с тех пор, как он прикинулся, что не замечает знаков Томаса, Лоринг сказал сухо и властно:

— Хватит, Бык.

Веннер сделал вид, что ничего не понял. Он встал и потянулся.

— Наверное, не стоит затягивать отъезд. Он подошел к стойке, выпил и, выходя, улыбнулся Томасу, словно хотел подчеркнуть, что вопреки ему все же узнал то, что хотел.

Когда он ушел, Шэфер сказал с раздражением:

— Веннер свой парень. Все мы здесь заодно, разве нет?

— Он-то всегда об этом твердит, — отрезал Лоринг. — Но если что случится, разве будут винить Веннера, или Суэйна, или еще кого из этих доморощенных вояк? Виноваты будем только мы.

— Я не сказал ничего такого, чего они не узнают сами.

— Слишком много болтаете, — сказал Лоринг. — И что еще хуже, не сумели заставить говорить эту скотину там, в лазарете.

— Дайте мне время, — с досадой оправдывался Шэфер. — Увидите, как я примусь за него завтра.

— Чтобы он снова закатил зенки?

— Уж не хотите ли, чтобы мы церемонились с этой сволочью, Вик?

Томас был как нельзя более доволен их стычкой.

— Надо различать две проблемы, Бык, — выступил он в роли беспристрастного слушателя. — Одно дело — получить от него всю возможную информацию, другое — покарать его как изменника. И не надо смешивать одно с другим. Тут требуется совершенно разная тактика.

— Мы его так покараем, что он заговорит. Все они говорят.

— Как, например, сегодня, — напомнил Лоринг.

— Вы сами велели мне приступить…

— Но не прикончить его, так и не выдавив ни слова.

— Послушайте, Бык, — так же спокойно продолжал Томас, — он никуда не денется. У нас масса времени, он получит все, что ему причитается. Но сейчас стоит подумать, как бы не упустить его. Вы только вспомните. Мы ведь не рассчитываем, что у наших ребят язык развяжется в первую же секунду, как их схватят бандиты, правда? А этот прошел ту же школу. Чтобы достичь цели, надо видеть в нем одного из нас.

— Эта сволочь не имеет с нами ничего общего! — вскипел Шэфер. — Пусть у него белая кожа, но он не лучше любого черномазого, засевшего в джунглях. Даже хуже.

— Я говорю не о его морали или политических взглядах. Я говорю о его выдержке, умении выстоять на допросе. Его не запугаешь и не заставишь болтать, как туземца, которого гонит воевать одно пустое брюхо.

— А я говорю, что он трус.

— Человек, который взялся за оружие, зная нашу военную мощь и отлично понимая, что его ждет, если он попадется? Сомневаюсь, чтобы он был трусом.

Томас заметил, что, говоря о нем, они все употребляют либо местоимения, либо бранные слова, точно он потерял право на имя; а может быть, они не хотят лишний раз вспоминать, что, несмотря ни на что, он их соотечественник.

— И не только это. Когда мы применяем пытку, то берем в палачи туземных солдат и делаем вид, будто не знаем, что происходит. В данном случае это вряд ли было бы разумно.