Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

РИС. 6. Норма прибыли от капитала в германской промышленности, 1925–1941 гг.

С точки зрения властей Рейха, задача заключалась в том, чтобы разделить национальные ресурсы, пригодные для инвестиций и для государственных расходов. Промышленные инвестиции должны были финансироваться из прибылей, не доставшихся акционерам. В то же время ограничивался доступ корпоративных заемщиков к рынку долгосрочных кредитов – пополнявшемуся за счет сбережений домохозяйств, проходивших через банки, сберегательные банки и страховые фонды, – благодаря чему эти средства оставались в распоряжении у государства [345] S. Lurie, Private Investment in a Controlled Economy (New York, 1947), 122–47; W. A. Bölcke, Die Kosten von Hitlers Krieg: Kriegsfinanzierung und finanzielles Kriegserbe in Deutschland 1933–1948 (Paderborn, 1985), 36–50. .

Контроль Рейхсбанка за финансовыми потоками в германской экономике еще больше укрепился благодаря новой системе банковского регулирования, внедренной в 1934 г. После кризиса 1931 г. государство стало обладателем контрольного пакета акций во всех трех крупнейших банках страны – Deutsche Bank, Dresdner Bank и Commerzbank. Если бы верх одержало левое крыло нацистов, то не исключено, что власти осуществили бы полномасштабную национализацию банковской системы с последующей ликвидацией национальных коммерческих банков и созданием интегрированной системы региональных банков. Неудивительно, что эту идею активно поддерживали и региональные сберегательные кассы ( Sparkassen ), находившиеся под контролем местных активистов Нацистской партии [346] Kopper, Zwischen Marktwirtschaft und Dirigismus , 86-125. . Но Ялмар Шахт принял меры к тому, чтобы этот радикализм не принес никаких конкретных плодов. Наоборот, кризис дал ему возможность осуществить управленческую реформу и ужесточить надзор со стороны центрального банка. С сентября 1933 г. по октябрь 1934 г. особая комиссия провела ряд тщательно срежиссированных дебатов, в ходе которых сторонники радикальных взглядов последовательно оттеснялись на периферию. Итогом этих дебатов стал проект закона, по которому Рейхсбанк получал обширные надзорные права. С целью предотвратить повторение финансовых скандалов начала 1930-х гг. вводились ограничения на величину займов, которые мог получить в банке отдельный частный заемщик. Рейхсбанк впервые был наделен правом определять элементарные требования, предъявляемые к резервам, и полностью контролировать размещение частных банковских активов. Тем самым берлинские «большие банки» были спасены от национализации. Однако факты говорят о том, что они так до конца и не оправились от ущерба, нанесенного им финансовым кризисом 1931 г. В чисто коммерческом плане «большие банки» находились в числе главных «жертв» нацистского экономического возрождения [347] Этот тезис, впервые прозвучавший в: Barkai, Das Wirtschaftssystem , 195–204, впоследствии повторялся в работах: Н. James, The Deutsche Bank and the Nazi Economic War against the Jews (Cambridge, 2001), 285-91; H. James, «Banks and the Era of Totalitarianism», in James and Tanner, Enterprise in the Period of Fascism, 14–25, и H. James, The Nazi Dictatorship and the Deutsche Bank (Cambridge, 2004), 22–37. . С 1932 по 1939 г. их общие активы выросли всего на 15 %, хотя объемы производства в Германии увеличились более чем вдвое. Напротив, активы сберегательных касс – главного источника того, что можно назвать народными деньгами, – за тот же период выросли на 102 %. В то же время международные операции «больших банков» резко сократились из-за свертывания германской внешней торговли. Средства, накапливавшиеся на счетах банковских клиентов из числа промышленников, делали их более независимыми от банковских займов, чем когда-либо прежде. А те, кто все же нуждался во внешнем финансировании при осуществлении наиболее приоритетных проектов режима, могли обратиться к новым заимодавцам, за которыми стояло государство – таким, как Bank fur Industrie-Obligationen или принадлежавший люфтваффе Aero-Bank [348] Этому важному сектору экономики посвящена лишь малоизвестная работа B. Hopmann, Von der MONTAN zur Industrieverwaltungsgesellschaft (IVG) 1916–1951 (Stuttgart, 1996). . Разумеется, из этого не следует, что все три уцелевших больших банка не получали хорошую прибыль. Нельзя отрицать и того, что банки играли важную роль, определяя развитие некоторых важных компаний. В первую очередь следует упомянуть, что Deutsche Bank был тесно связан с компанией Mannesmann и ее генеральным директором Вальтером Цангеном, входившим в число тех, кому нацистский режим принес самые большие дивиденды [349] Несколько удивительно то, что «связь с Mannesmann », несмотря на ее очевидное значение, почти не фигурирует в многочисленных работах Джеймса, посвященных Deutsche Bank. Классическую интерпретацию в духе «теорий заговора» см. в: OMGUS, Ermittlungen gegen die Deutsche Bank (Nordlingen, 1985), 103-11, 150-52. . Но в противоположность идее о том, что в конечном счете именно «большие банки» были кукловодами национал-социализма, на самом деле трудно назвать другой период в современной истории Германии, когда эти учреждения имели бы меньше влияния, чем в 1933–1945 гг.