Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

Именно этот контраст между внутренним авторитаризмом и международным «либерализмом» диктовал двусмысленность позиции, в которой оказался германский бизнес в 1933 г. С одной стороны, немецкие предприниматели никогда раньше не подходили так близко к решению своих внутренних проблем, как это случилось благодаря гитлеровскому правительству. К концу 1934 г. Третий рейх «снял» протестные настроения рабочих до невиданного с начала индустриальной эры в XIX в. уровня. С другой стороны, фрагментация мировой экономики и все более протекционистский уклон германской политики находились в глубоком противоречии с коммерческими интересами большей части германского делового сообщества. В этом смысле, возможно, будет полезно сравнить позиции германского бизнеса в 1933 и 1923 г. Болезненное рождение Веймарской республики завершилось внутренней стабилизацией, решительно не устраивавшей основную часть германского делового сообщества. Но с ней приходилось мириться, поскольку план Дауэса, предложенный американцами, обеспечивал международное урегулирование на очень привлекательных условиях. Стратегия Штреземана на практике означала возрождение германского национального государства на плечах германских банков и индустриальных корпораций. Как неоднократно давал понять Штреземан, он рассчитывал на экспортные возможности и финансовую мощь таких компаний, как Siemens , AEG, IG Farben и Vereinigte Stahlwerke. Именно их производственный потенциал и кредитоспособность позволили Германии уладить свои отношения с Францией и наладить новые и прочные связи с США. Принимая во внимание величайшее высокомерие, амбициозность и национализм некоторых из ведущих германских представителей тяжелой индустрии, Штреземан шел на серьезный риск [318] О сложном характере этих взаимоотношений см.: Pohl, Weimars Wirtschaft. . В 1923 г. ему пришлось отвечать на вызов со стороны рурского промышленника Гуго Стиннеса, пытавшегося проводить независимую внешнюю политику в отношении Франции [319] G. Feldman, The Great Disorder: Politics, Economics and Society in the German Inflation, 1914–1924 (Oxford, 1993), 498–504, 720–80. . В 1929 г. Альберт Феглер из Vereinigte Stahlwerke препятствовал ратификации плана Янга. А еще правее Феглера находились такие люди, как Густав Блом, судостроитель из Гамбурга, или Эрнст фон Борзиг, машиностроительный магнат из Берлина, поддерживавший НННП и выступавший за открытый возврат к милитаризму и перевооружению [320] О «группировке» националистов в немецкой промышленности см.: A. Meyhoff, Blohm & Voss im «Dritten Reich» (Hamburg, 2001), 44–51. . Однако ассоциация промышленников Рейха ( Reichsverband der deutschen Industrie) , главная организация в немецкой индустрии, в целом оправдывала надежды, возлагавшиеся на нее Штреземаном. Ультранационалисты, которых так и не удалось заставить замолчать, находились в меньшинстве, и Reichsverband использовала свое влияние для того, чтобы достаточное число депутатов от НННП в 1924 г. проголосовало за принятие плана Дауэса, а в 1930 г. – за план Янга [321] О плане Дауэса см.: M.Berg, Gustav Stresemann und die Vereinigten Staaten von Amerika: Weltwirtschaftliche Verflechtung und Revisionspolitik 1907–1929 (Baden-Baden, 1990), 187–217. О плане Янга см.: R. Neebe, Grossindustrie, Staat und NSDAP 1930–1999 (Gottingen, 1981), 53-7. О поддержке, оказывавшейся промышленниками антигугенберговской группировке в НННП, см.: L. Е. Jones, German Liberalism and the Dissolution of the Weimar Party System, 1918–1933 (Chapel Hill, NC, 1988), 352-5- . Более того, ассоциация восторженно поддерживала действия по защите международной свободной торговли, предпринимавшиеся в Лиге Наций Рейхсминистерством экономики и Министерством иностранных дел. На словах выступая за возрождение нации, ассоциация промышленников рейха без особой охоты шла навстречу рейхсверу в его попытках осуществить тайное перевооружение [322] E.W. Hansen, Reichswehr und Industrie (Boppard, 1978). Блом, Борзиг и их друзья по НННП, конечно же, с энтузиазмом участвовали в этих попытках. .

Тем не менее к концу 1920-х гг. германские предприниматели все четче осознавали недостатки стратегии Штреземана.

Из-за притока иностранного капитала и расхлябанной фискальной политики государства ассоциация промышленников Рейха сталкивалась со все более невыносимым «дисбалансом» в отечественной экономике. Поэтому неудивительно, что она охотно поддержала канцлера Брюнинга, когда тот весной 1930 г. дал обещание выполнять одновременно ее требования внутри страны и в международной торговле [323] M.Grtibler, Die Spitzenverbande der Wirtschaft und das erste Kabinett Brilning (Dtisseldorf, 1982). . После того как приток нового иностранного капитала временно прекратился, соблюдение условий плана Янга потребовало осуществления жесткой программы внутренней дефляции, что, в свою очередь, позволило Брюнингу двигаться к понижению цен на внутреннем рынке – так называемому отечественному плану Янга, – которого давно добивались деловые круги. При этом германское деловое лобби, наряду с большинством других наблюдателей, воспитанных в духе традиционной экономической школы, не осознавало суровости надвигавшегося внутреннего и международного кризиса. К 1932 г. многие столпы экономической мощи, на которые так уверенно опирался Штреземан, были потрясены до основания. Deutsche Bank, Dresdner Bank и Commerz Bank были спасены от краха лишь благодаря вмешательству государства [324] C. Kopper, Zwischen Marktwirtschaft und Dirigismus: Bankenpolitik im «Dritten Reich» 1533–1939 (Bonn, 1995), 51–67. . Громкие банкротства затронули машиностроение ( Borsig и HANOMAG), пивоварение ( Schultheiss-Patzenhofer ) и страховое дело (Frankfurter Allgemeine Versicherungsgesellschaft, FAVAG) [325] О FAVAG cm.: G. D. Feldman, Allianz and the German Insurance Business, 1933–1945 (Cambridge, 2001), 17–26. О HANOMAG см.: P. Schulz, Nicht die Zeit, um auszuruhen: Dokumente und Bilder zur Geschichte der hannoverschen Arbeiterbewegung (Hanover, 1990), 306-37. О Schultheiss см.: M. Fiedler, «Netzwerke des Vertrauens», in D. Ziegler (ed.), Grossburger und Unternehmer (Gottingen, 2000), 96-106. . AEG, прежде входившая в число крупнейших германских корпораций, с трудом держалась на плаву [326] W. Feldenkirchen, Siemens 1515–1545 (Münich, 1995), 127-8. . В 1932 г. Фридрих Флик едва сумел избежать финансовой катастрофы, убедив государство по сильно завышенной цене выкупить его долю в угольном отделении Vereinig-te Stahlwerke [327] A. Reckendrees, Das « Stahltrust-Projekt » (Münich, 2000), 471–506. . В результате государство стало обладателем потенциально контрольного пакета не только в банковском деле, но и в тяжелой промышленности. Кроме того, нельзя было сказать, что кризис затронул лишь отдельные фирмы и секторы: он носил системный характер. Крушение золотого стандарта и катастрофическое распространение протекционизма подорвали сами основы экономического либерализма.