Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

По любым разумным оценкам объявление Гитлером войны Соединенным Штатам решило участь Германии. Экономические и военные силы, сплотившиеся в начале 1942 г. против Третьего рейха, имели над ним подавляющее превосходство. Как мы уже показывали, эта фаталистическая точка зрения разделялась всеми наиболее тесно вовлеченными в управление военной экономикой Германии до кризиса зимы 1941 г. К этому выводу пришли и Удет в люфтваффе, и Фромм в армии, и Томас в верховном командовании вермахта, и Тодт в Министерстве вооружений, и Канарис в разведке, и Роланд и его коллеги в Руре. Все эти люди связали свою судьбу с гитлеровским режимом. Но им были известны основные тенденции экономического развития первой половины XX в. Они, как и подавляющее число их современников, были убеждены в ключевом значении экономики США. Никто из них не сомневался в том, что после мобилизации американских промышленных мощностей – а они имели отличное представление о мерах, принятых уже в 1940 и 1941 г. – Германия окажется в еще более отчаянной ситуации, чем в 1918 г. Думать как-либо иначе означало бросить вызов здравому смыслу, вполне отразившемуся в тревогах общественности, прилежно фиксировавшихся осведомителями гестапо. Вся степень американских производственных успехов после 1942 г. стала сюрпризом даже для американцев. Но основы этого сценария были написаны уже в 1917–1918 гг. и бесконечно воспроизводились в фордистском нарративе на протяжении всех 1920-х и 1930-х гг. При этом, конечно же, остается фактом то, что ведущие немецкие эксперты при всем своем пессимизме не осознали в полной мере поразительную индустриальную и военную стойкость Советского Союза, которая по сути оказалась главной проблемой вермахта в 1942 и 1943 г.

Однако этот пессимизм заставляет дать нелицеприятную оценку группе лиц, вставших во главе германской военной экономики после зимнего кризиса. Мотивация таких людей, как Герберт Бакке, дирижер «Плана голода», или гауляйтер Фриц Заукель с его вербовщиками, орудовавшими по всей Европе, никогда не вызывала никаких сомнений. Нет смысла и в дальнейших дискуссиях по поводу Альберта Шпеера. Эти люди вовсе не были аполитичными эффективными технократами. Они были верными гитлеровцами, готовыми идти с Третьим рейхом до его печального конца. Гитлер мог полагаться на них даже в последние месяцы войны. И они продолжали борьбу, не останавливаясь буквально ни перед чем. «Оружейное чудо» Шпеера основывалось на ресурсах, полученных путем мобилизации всех активов нацистского государства. Рейхсбанк, Министерство экономики и Министерство финансов сыграли важную, но по большей части оставшуюся неоцененной роль, обеспечивая стабильность немецкой валюты – по крайней мере до начала 1944 г. Промышленность Рейха напрягала все свои силы в отчаянной попытке взять верх над Советским Союзом. Но эти на первый взгляд безобидные элементы военной экономики Германии были соединены многочисленными нитями со зловещей политической кликой в составе гауляйтера Заукеля, статс-секретаря Герберта Бакке, Германа Геринга и Генриха Гиммлера. Этот узел политической власти был сплетен для решения вопросов продовольствия и рабочей силы. Совместными усилиями этих лиц в 1942 г. для немецкой промышленности были мобилизованы миллионы новых работников, а европейский продовольственный баланс был резко изменен с тем, чтобы обеспечить Германии калории и белки, игравшие роль топлива для «оружейного чуда» Альберта Шпеера. Как было показано в главе 16, летом 1942 г. даже массовое уничтожение польских евреев в газовых камерах имело функциональный смысл в рамках этой радикализованной разновидности тотальной войны. А с лета 1943 г. Шпеер начал все более широко полагаться на меры принуждения, которые обеспечивало ему партнерство с Генрихом Гиммлером и СС.

Акцент на рационализацию управления военной экономикой Германии, являвшийся одним из последствий кризиса 1941 г., был несомненным новшеством. А объемы производства вооружений в Германии после назначения Шпеера действительно выросли. Однако относиться к этому как к аполитичному выражению технократических способностей Шпеера было бы ошибкой. «Оружейное чудо», о котором на все лады трубили пропагандисты, имело чисто политическую цель. Его предназначение состояло в том, чтобы дать ответ на принципиальные сомнения, все сильнее терзавшие военную экономику Рейха. Сигнал, который подавала кампания по рационализации, сводился к тому, что очевидный дефицит доступных Германии ресурсов не обязательно является фатальным. Благодаря продуманному волевому руководству и энергичным импровизациям можно производить больше вооружений за меньшие деньги. Кроме того, как часто демонстрировал вермахт, достижениям немецких солдат не было предела – при условии, что они были обеспечены необходимым оружием.