Адам Туз - Цена разрушения. Создание и гибель нацистской экономики

РИС. 9. Инфляционный дисбаланс между потребностями в финансах и доступными средствами с точки зрения современников, млрд рейхсмарок

Нехватка жилья, несомненно, представляла собой серьезную проблему. Но с точки зрения властей Рейха еще было тревожным влияние недостатка инвестиций на состояние германских железных дорог. К 1938 г. Reichsbahn (Немецкие железные дороги) все хуже и хуже справлялся с одновременными запросами вермахта и растущей экономики. Инвестиции в эту сферу сильно сократились из-за дефицита стали. В 1938 г. Reichsbahn сумел получить менее половины стали, требовавшейся ему для обслуживания существующей железнодорожной инфраструктуры и подвижного состава [758] A. C. Mierzejewski, The Most Valuable Asset of the Reich: A History of the German National Railway , II: 1933–1945 (Chapel Hill, NC, 2000), 67-9. . Начиная с лета вся железнодорожная система работала с серьезными перебоями. На рабочих всячески давили, добиваясь от них ускорения погрузочных и разгрузочных операций. Но к последним дням сентября, в самый разгар Мюнхенского кризиса, железные дороги были готовы встать. Вовремя удовлетворялось менее половины всех заявок на товарные вагоны. Выход мог быть найден только в скрытой системе нормирования, в рамках которой приоритет отдавался в первую очередь нуждам вермахта, а затем скоропортящимся продуктам питания, углю, сахарной свекле и срочным экспортным заказам [759] Ibid., 54–6. . Власти делали все, чтобы замалчивать технические доклады о деградации системы [760] Deutschland Berichte, 5, 5.11.1938, 1221. . Но симптомы перенапряжения и дезорганизации были слишком очевидными для того, чтобы их удалось скрыть от общественности. Осенью 1938 г. товарные поезда регулярно уходили со станций, увешанные красными листками предупреждений о неисправных тормозах, а деградация железнодорожной сети, которой Германия прежде так гордилась, приобрела такой размах, что об этом заговорила даже международная печать [761] «The Difficulties of Germany’s Railways», The Economist, 3 June 1939, 544. .

За фасадом системы по контролю над ценами и нормированию к лету 1938 г. стал ясен очевидный факт: начавшийся в 1933 г. непомерный рост военных расходов привел к сильнейшему дисбалансу в экономической жизни страны. По крайней мере к этому выводу пришли участники конференции 2 июня 1938 г., на которой присутствовали многие из наиболее заслуженных германских экономистов, прибывшие на нее по приглашению Рейхсбанка и военно-экономического управления вермахта [762] Краткий протокол конференции содержится в: BAL R25016520. . Конференция открылась выступлением Шахта по вопросам денег и кредита, вызвавшим продолжительную дискуссию. После конференции Рейхсбанк составил список ключевых моментов, дающий хорошее представление о том, какие вопросы занимали политическую элиту нацистской Германии в лето Судетского кризиса. В список входили следующие пункты:

• Технологии финансовых «паллиативов» (Mefo и пр.);

• опасности, связанные с неконсолидированным долгом Рейха;

• пределы государственной задолженности;

• возможности по дальнейшему ограничению потребления;

• контроль, осуществляемый Рейхсбанком над формированием денежной базы и кредита;…

• возможности по удовлетворению неизбежного роста спроса на кредит со стороны делового сектора;

• угроза дефляции в случае сокращения государственных заказов;

• угроза «пузырей» за пределами государственного сектора (кредиты на куплю-продажу в рассрочку…);

• угрозы, связанные с ложной видимостью оборотного капитала;

• угрозы, связанные с самофинансированием [бизнеса].

В завершение в протоколе отмечалось, что конференция выполнила свою задачу в том смысле, что «по важнейшим моментам» она позволила достичь «широкого консенсуса между Рейхсбанком и военно-экономическим управлением вермахта с одной стороны и экономистами с другой стороны». Участники конференции пришли к единодушному выводу о том, что главная проблема – каким образом обеспечить взаимное соответствие между запросами государства (иными словами, перевооружением) и возможностями германской экономики. Кроме того, экономисты согласились со своими хозяевами в том, что «мы уже переступили <���…> опасную черту и что инфляция в экономике мирного времени будет столь же бесплодной, сколь и неприемлемой психологически».

Двумя сферами, вызывавшими наибольшее беспокойство летом 1938 г., являлись рынок труда и нараставший хаос в германской системе цен [763] С конца декабря 1937 г. Рейхсбанк начал составлять свои собственные обзоры инфляции в сфере заработков и цен, независимые от официальных данных, публиковавшихся Статистическим бюро Рейха: BALR2501 6581, 353–91. . Обе они были тесно связаны друг с другом. По любым традиционным стандартам германская экономика в 1938 г. была свободна от безработицы. Более того, Германия страдала от острой нехватки рабочей силы [764] IfK, Supplement to Weekly Report , 26 January 1938, «The Limits of the Labour Supply». . Во многих отраслях и рабочая сила, и оборудование были «перегружены». 14 июля 1938 г. Министерство труда докладывало в рейхсканцелярию о том, что во всем Altreich (Германия в границах до аншлюса) насчитывается всего 292327 безработных, что составляло немногим более 1 % всей рабочей силы. И из этого числа лишь 28 тыс. человек были вполне работоспособны [765] T. Mason, Arbeiterklasse und Volksgemeinschaft (Opladen, 1975), doc. 144, Schreiben des RAM 14.07.1938, 836. . В последнем квартале 1938 г. на биржах труда в Берлине – одном из важнейших центров промышленного производства в Германии – было зарегистрировано всего 3517° безработных, из которых полностью работоспособными было не более 6 тыс. Из этого числа не менее трети составляли «лица творческих профессий», то есть начинающие актеры и музыканты, которые в качестве оплачиваемых членов корпорации творческих работников Рейха пользовались привилегированным статусом. Работа с этой богемной прослойкой служила источником головной боли для служащих берлинских бирж труда, сталкивавшихся со «вспышками гнева» и «бесконечными жалобами» в тех случаях, когда этим лицам всего лишь «предлагали подумать» о смене профессии. Берлинский уполномоченный по труду позволил себе поистине филистерскую ремарку: когда нация находится в опасности, существование «такого большого числа полностью трудоспособных Volksgenossen , освобожденных от <���…> направления на работу в принципиально иной сфере занятости», совершенно неприемлемо [766] Ibid., 898. .