Хельга Графф - Сценарий для Незалежной

На несколько минут в камере воцарилось тягостное молчание, и впервые в жизни Саша увидел, как плачет взрослый мужчина… С большим трудом взяв себя в руки, Петр Васильевич продолжал:

— Искали… долго искали ребят моих… почти до вечера… потом нашли… в яме, прикрытой ветками…

— Может, не надо, Петр Васильевич? — с трудом прошептал Саша.

— Нет, надо! Надо, чтобы люди знали, что за власть сюда пришла! Мне бы выйти отсюда живым, а уж за сынов своих отомстить сумею, я ведь бывший подрывник… мне бы только дожить… Ну, в общем, убили их обоих, издевались зверски, изнасиловали… — из груди отца вырвался стон, — а голову Толика так и не нашли… опознал сынка своего по родимому пятну на груди… Жена моя, Татьяна, как узнала, там же на месте и упала… остановилось сердце… вот так я и остался один… Зубами извергов рвать буду… мне бы только дожить…

И вновь в камере повисло гнетущее молчание… Неожиданно послышались тяжелые шаги. В замочной скважине дважды повернулся ключ, дверь со скрежетом распахнулась, и, возникший на пороге охранник, громко скомандовал:

— Сергеев! На выход!

Александра словно окатили ледяной водой. Он с трудом поднялся и услышал тихое: «Держись, сынок…».

В кабинете, куда привели пленника, находилось двое офицеров СБУ. Они говорили по-украински. Сашу грубо усадили на стул и начался допрос.

— Так… говоришь по-украински, по-русски?

— По-русски, — прошептал журналист.

— Громче! Не слышу!

— По-русски…

— Громче!

— По… — тут Александр осекся и, получив сильный удар в левое ухо, с трудом закончил, — по-русски…

— Фамилия?

— Сергеев.

— Откуда?

— Приморск… Россия.

— Кто послал тебя на территорию суверенной Украины?

— Редакция газеты «Приморские вести».

Офицеры переглянулись и засмеялись. Тот что задавал вопросы, подошел к Саше вплотную.

— Ты с нами шутки шутить, что ли, вздумал, сучонок?! Небось из ФСБ или ГРУ сюда приперся, прикрываясь журналистским удостоверением, тварь!

— Да нет, что вы… мы… я… просто хотел написать статью о револю… — мощный удар в лицо прервал Сашину речь, на рубашку упали первые капли крови.

— Слышь, Олесь, — как в тумане звучали слова истязателей, — этот русский ублюдок оговорился, сказал: «Мы».

— Я услышал, — ответил тот, кто бил, и продолжил допрос: — Так что, морда москальская, кто с тобой еще был? С кем ты прибыл на задание?

Не в силах вымолвить ни слова, Саша лишь мотал головой.

— Вот ведь вонючка кацапская! В партизаны решил поиграть! Хочет героем России стать!

Перекошенное лицо садиста оказалось прямо перед глазами пленника.

— А не станешь им, потому что сдохнешь! И Москва не узнает, где могилка твоя!

С трудом подбирая слова, Саша едва слышно выдохнул:

— Пожалуйста, не бейте! Я журналист, хотел ста…

Новый, еще более мощный и злобный удар по лицу. Во рту появился солоноватый привкус. Саша выплюнул на ладонь тягучую кровавую слюну и крошево зубов. Новый удар по голове, еще один, и он оказался на полу. В непрекращающемся гуле слышались отдаленные голоса… Александр закрыл глаза, но через пару минут послышался всплеск, и его окатили ведром ледяной воды. Вода попала в нос, рот и Саша, поперхнувшись, закашлялся. Чьи-то цепкие руки подняли его с пола, посадили на стул, и он услышал:

— Если не начнешь говорить, отчекрыжим яйца! Будешь не журналистом в редакции, а евнухом в гареме! Отвечай, паскуда, какое у тебя задание и кто прибыл вместе с тобой?!

Саша с трудом разлепил, спекшиеся от крови, губы.

— Я журналист…

— Ну журналист, так журналист!

Александр ничего не успел понять, как два пальца на правой руке пронзила чудовищная боль, и он потерял сознание…

Очнулся в камере, но сразу ничего увидеть не смог, заплывшие от побоев глаза почти не открывались. Нескончаемая, ноющая боль буквально парализовала правую руку. Саша хотел взглянуть на нее, но доктор Миша не дал ему этого сделать.

— Вероятно, перелом двух пальцев… это их обычный прием — плоскогубцами ломают кости, словно спички! Держись, Санек!

В ногах присел отец Владимир и промолвил:

— Чтобы вырваться отсюда, подпиши любые бумаги: что ты ФСБэшник, сепаратист, убил Папу Римского и… предложи им деньги. Тогда есть шанс, что тебя выпустят, а так убьют и поминай как звали! У нас, сынок, только на тебя надежда! Ты должен выйти отсюда и рассказать миру эту чудовищную правду!

На следующий день Александр вновь сидел в жутком кабинете.

— Ну… одумался, говнюк? Или еще добавить?