Хельга Графф - Сценарий для Незалежной

— Лиза, оторвись от своей писанины, — послышался недовольный голос Антона.

— А… что такое? — очнулась от своих мыслей Элизабет.

— Я предлагаю взять у беженцев интервью. По каким причинам бегут, куда, зачем?

— Ja, ja… das ist sehr gut… это хорошо! — поддержал Жидовкина Густав. — Сейчас настрою аппарат, айн момент… — и он взял в руки камеру.

На стихийной стоянке отдыхали вынужденные беженцы, их было достаточно: и старики, и люди среднего возраста, и молодежь, и очень много детей…

Лиза и Изольда выбрались из микроавтобуса. Задремавшую Марьяну, решили не будить. Мужчины уже стояли рядом с «фольксвагеном».

— Ну что? Идем? — в нетерпении спросил Антон. — Давайте разделимся. Мы с Изой поговорим тут с одними, а ты, Лиза, возьмешь интервью у других.

— Нет, надо все интервью записать на камеру одним блоком, а не делить их! Вы с Изой можете записать интервью на свои смартфоны и диктофоны, но с нашей камерой будет качественно. Густав потом скопирует вам запись. Пойдет?

— Думаю, да, — вместо российских журналистов, ответил подошедший Назар…

«Какой красавчик!», — подумала Лиз, но в сердце безжалостной змеей стала заползать обида от того, что этот классный парень уже принадлежит другой… девушке по имени Инна. Элизабет встряхнулась, чтобы избавиться от наваждения, и дала сигнал группе. Журналисты двинулись к беженцам. Пройти успели всего несколько шагов. Завидев людей с камерой, лишь две семьи быстро сели в свои автомобили… зато другие моментально окружили репортеров, посыпались вопросы.

— Ребята, вы откуда? Из России?

— Из России и Германии, — ответила Элизабет по-русски.

«Это все-таки не Киев и не Майдан — неприятностей не будет», — подумала она и продолжила:

— Мы хотели бы взять у вас интервью… можно?

— Конечно! — обрадованно ответил за всех пожилой человек. — Сами хотели вам рассказать, что за жизнь у нас пошла такая!

— Куда едете? — осторожно поинтересовалась Лиз и добавила: — И откуда?

— Едем, дочка, с Краматорска. Меня Степаном кличут, хочу рассказать, что у нас тут творится… Бежим, потому что жить стало невозможно! С начала этого Майдана, будь он проклят, жили тяжело, но сносно. Я подрабатывал в такси, поэтому кусок хлеба имели всегда. Сразу хочу сказать, что автомобиль — это все что было у нашей семьи, работу найти не так-то легко, поэтому он обеспечивал нам хоть какое-то существование. Как-то я приехал с работы, оставил машину во дворе, а в это время, как назло, мимо каратели проходили, изрядно принявшие за воротник. Как видно, машина моя им настолько приглянулась, что сначала они дверцы открыть пытались, а потом и вовсе их выломать! — в руках мужчины оказался носовой платок не первой свежести, которым он судорожно вытер лоб, вспотевший от жутких воспоминаний. — Пошел с ними разобраться… дурак! Эти сволочи начали орать, что я «сепаратист и террорист» и, дескать, «должен отдать машину на нужды армии». После моего отказа начали избивать, повалили на землю, пинали ногами… Потом поднялись со мной в квартиру и, угрожая, потребовали ключи от автомобиля. Понятное дело, пришлось отдать, лишь бы оставили в покое… В общем, после всего этого из родного города мы решили уехать… Теперь вот направляемся в Россию… Я пошел бы в ополчение, да здоровья нет — диабетик. С инсулином у нас огромные проблемы, нигде не достать. Если останусь тут, то до нашей победы точно не доживу!

Следующей стала жительница Луганска Людмила.

— В станице Луганской, занятой украинскими силовиками, нашли продавщицу с перерезанным горлом. Свидетели видели двух силовиков, выходящих из киоска, у одного в руках был окровавленный нож!

Густав переместил камеру в сторону молодого человека. Увидев маневр оператора, тот побледнел и испуганно спросил:

— А вы не покажете эту запись в Украине? Не нужно, ладно?! Тогда мне хана! Я ведь только бабушку в Россию провожаю! Потом вернусь и запишусь в ополчение.

— Не беспокойтесь, мы закроем ваше лицо заставкой, никто вас не узнает!

Парень с облегчением вздохнул.

— Украинские солдаты в районе станицы Луганской готовятся к войне, подгоняют военную технику. Была ротация личного состава. Явно что-то замышляют. Наши станичники злы за то, что им навязывают «европейские ценности». Теперь ребятишкам запрещают даже упоминать Деда Мороза и Снегурочку, объясняют, что надо верить в Санта Клауса.

— Какой абсурд! — вырвалось у Лизы. — Они идиоты?

— Не только идиоты, но и отпетые выродки! — возмущенно сказала пожилая женщина. — Всячески издеваются над нами и еще пытаются «европеизировать» местное население. Сказали, что английский будет вторым государственным языком!