Джорджия Хантер - День, когда мы были счастливы [litres]

Мила вытягивает шею, вглядываясь в проходящих мимо евреев с замученными взглядами, как будто ждет кого-то конкретного: может быть, мужа или отца. Кажется, никто не замечает, как она медленно пробирается сквозь толпу в сторону ворот. Скоро она уже в нескольких метрах от больших транспортных ворот в центре, где, как она и ожидала, собрались около дюжины немецких жен, закутанных в пальто, с розовощекими детишками.

Нога болит от веса Фелиции. Мила останавливается посмотреть на часы. Без семи минут шесть. Дрожа, она в тысячный раз обдумывает последствия неудачного побега. «Я совсем лишилась разума? Стоит ли это риска?» А потом ее мир поглощает тьма, и она снова в окружении, съежилась в пустом вагоне, обнимает руками голову Фелиции в тщетной попытке уберечь ее от чудовищной сцены, хотя они обе слышат выстрелы, глухие удары, когда хилые обнаженные тела падают на мерзлую землю всего в двадцати метрах от них.

На верхней губе Милы выступил пот.

– Ты сможешь, – шепчет она, прогоняя сомнения.

«Просто считай», – думает она. Это папин прием, который он использовал, когда она была маленькой. «На счет три», – говорил он, и любое пугающее дело: выдернуть зуб, вытащить занозу из-под ногтя, полить перекисью кровящую коленку, – становилось легче.

Справа, через транспортные ворота громыхает конная повозка с едой от юденрата и останавливается. С полдюжины эсэсовцев с криками обыскивают ее, шум у ворот нарастает. Вот он, понимает Мила, необходимый ей отвлекающий маневр.

«На счет три». Мила задерживает дыхание и считает. Один… два… На три она поворачивается к воротам спиной, расстегивает пальто и дотрагивается до головы Фелиции. Через секунду Фелиция стоит рядом и держит ее за руку. Свободной рукой Мила срывает с рукава белую повязку, чувствуя, как трещат два маминых стежка. Она комкает повязку в кулаке и быстро прячет в карман. «Никто не видел, – говорит она себе. – С этой секунды ты немецкая домохозяйка, пришедшая встречать одного из охранников. Ты свободный человек. Думай так. Веди себя соответствующе».

– Держись возле меня, – спокойно велит Мила. – Смотри прямо перед собой, в гетто. Не оглядывайся.

Боковым зрением Мила видит, что несколько немецких женщин слева от нее встретили своих мужей. Парочки болтают, скрестив руки на груди, чтобы согреться. Она сжимает руку Фелиции.

– Медленно, – шепчет она, и вместе они начинают потихоньку перемещаться спиной в сторону ворот, двигаясь как в замедленной съемке, чтобы оставаться незамеченными. Мила пытается хоть немного расслабить натянутые, словно канаты, мышцы шеи и челюсти, изобразить беспечное выражение лица и манеры окружающих ее немецких женщин. Но когда они оказываются близко от ворот, она чувствует спиной чье-то присутствие. Она разворачивается, и молодая женщина, вытянув шею в другую сторону, врезается в нее сзади.

– Entschuldigen Sie mich [106], – извиняется женщина, поправляя шляпку. От нее пахнет шампунем.

Мила улыбается и взмахивает рукой.

– Es ist nichts [107] Ничего (нем.) , – тихо говорит она, качая головой.

Мгновение женщина всматривается в Милу кристально-голубыми глазами, потом опускает их на Фелицию. И уходит, затерявшись в толпе. Мила выдыхает и еще раз стискивает ладошку Фелиции. Они продолжают продвигаться спиной к транспортным воротам. Сзади приходит все больше жен, иногда они кивают Миле, но смотрят словно сквозь нее. «Ты одна из них», – напоминает себе Мила. Пока они стоят спиной ко входу и передвигаются незаметно, они сливаются с толпой. «Медленно. Правая нога, левая нога. Пауза. Правая нога, левая нога. Пауза. Не так крепко, – говорит она себе и расслабляет хватку на облаченной в носок ручке Фелиции. – Правая. Левая. Правая. Левая. Спокойно, почти пришли».

В гетто входит последний еврей, и Мила краем глаза видит, как ворота для пешеходов закрывают и запирают на замки. Когда мимо нее неожиданно протискивается охранник, ударив по локтю чем-то твердым, она сжимает губы в самый последний момент, чтобы сдержать готовый вырваться вскрик.

– Проходим! – орет охранник, но даже не останавливается.

Наконец Мила чувствует над головой арку. Они под главными воротами – транспортными. Порыв ветра ударяет им в спины, и Мила придерживает шляпку, чтобы не сдуло. Она надвигает шляпку низко на лоб и смотрит вниз на Фелицию, чье личико побледнело, но на удивление спокойно. «Сосредоточься, – напоминает себе Мила. – Вы так близко! Считай шаги. Один… два…» Они пятятся назад. «Три… четыре…» Сделав пятый шаг, Мила видит внешние стены ворот и вывеску, на которой написано «Опасность инфекционных заболеваний. Вход воспрещен».