Василь Быков - Повести о войне

— Завтра пойдем взрывать мост, — подумал он вслух.

— Только ордена получили, — возразил Басюков, — майор это учтет, что он, не человек? Опять же, на отдыхе мы будем, как же…

— Позвонит Сан Санычу и передаст. Ничего…

— Какому еще Сан Санычу?

…Карпов шагал по городу, всматриваясь в него новыми глазами. В необычной задумчивости стоял над снарядными воронками посреди мостовой, у развалин домов с сохранившимися кусочками квартир… Чья-то висящая над пропастью постель… Клетка с заснеженным комочком птицы… Рама от сгоревшей картины… В черном проеме мертвого окна круглое бледное лицо полной луны…

На месте памятников возвышались холмы. Брезентом были прикрыты поленницы трупов… Мертвая рука грозила из невысокого сугроба… Ведро с застывшей водой стояло у подъезда. Где же хозяин?

Снова воронка… Ветер чье-то письмо по снегу гонит… Зенитки… Вот медленно тянет какой-то старик салазки, а на них в огненно-красном одеяле… Кто?

Очереди у запертых магазинов. Стоят молча, с закрытыми глазами…

Нешумные, идущие не в ногу группы солдат…

Редкие прохожие…

Почти каждому Карпов говорил:

— Привет вам, папаша!

— Граждане, вам привет!

Они поворачивали головы, смотрели на него, но от кого именно привет, не спрашивали.

В темных колодцах дворов медленной каруселью кружился снег. Какая-то женщина в грязной потертой шубе катала вдоль стены коляску с ребенком. Закутанное в пестрые тряпки так, что только маленькие круглые очочки были видны, дитя протянуло ручонку ладошкой вверх и ловило снежинки.

— Римма, спрячь руку, — сказала женщина.

Васюков прошел мимо, виновато ссутулился и остановился, зная, что остановится и Карпов.

— Ты что это в коляске сидишь? — спросил Алексей. — Заболела?

— Типун тебе на язык! — воскликнула женщина. — Шатаются тут по закоулкам, а немцы…

— Нет, я не болею, — сказала девочка, — я ходить разучилась, а разговаривать еще могу…

— Пустое, — вздохнула женщина, — пустое…

— Это вы зря, — рассердился Карпов, — у нее еще муж будет и двое детишек, здоровых и послушных. Она еще в кандидаты наук выйдет!..

Женщина недоверчиво улыбнулась.

— Римма, спрячь ручку в рукав, простудишься.

— Нет, мне нравится, что они тают. Значит, я теплая…

…В ледяном парадном в темном углу под лестницей стоял мальчик лет восьми и громко всхлипывал.

— Чего, пацан, ревешь? — спросил Карпов. — Васюков, подожди минуточку!..

— Машу куда-то увезли, — сквозь слезы ответил мальчик, — мы с ней вчера в победу играли, а сегодня… Прихожу, а ее нет. Увезли… А я… Я ее люблю!

Карпов растерянно кашлянул.

— Так отыщи ее, — выговорил он, — всю жизнь ищи. А найдешь, женись на ней. Понял?

Мальчик не ответил. Бросил на него быстрый взгляд и отвернулся.

…Догнав Васюкова, Алексей молча зашагал вслед за ним по узкой свежей тропе.

— Невский скоро, — оглянулся на него Васюков, — ветреней стало. Ты что?

Карпов с изумлением оглядывался по сторонам. Узнал улицу, на которой мирной белой ночью там, в будущем, кричал о войне и разбудил спящих. Да, да… Те же дома, подъезды… Окна и балконы… Только выглядело сейчас все иначе, мрачно, мертво. Подъезды без дверей, окна черные, слепые. Неужели в этих безмолвных каменных громадах, за холодными стенами живут люди, живые люди? Неужели раздаются там человеческие голоса или, по крайней мере, рыдания? Трудно было в это поверить.

Волна какой-то мучительной, самого Карпова удивившей любви прилила к его сердцу. Он почувствовал себя намного старше самого старого жителя этого города, этой улицы, всезнающим, всемогущим.

— Люди-и-и! — закричал он, и крик его, ударяясь о стены, полетел по продутому ветрами Ленинграду. — Люди, живите! Не умирайте! Будет тепло и весело! Будут хлеб, молоко, свет!.. Только потерпите, не умирайте! Я знаю!..

Показалось Карпову, а может, нет, но дома как бы встрепенулись, разбуженные его криком. Снег на мгновение замер в своем полете, остановился, прислушиваясь, ветер. И тут же все снова потекло по своим руслам, время двинулось дальше.

Он увидел перед собой серое плосковатое лицо Васюкова, его широко раскрытые любопытные глаза.

— А откуда?.. Откуда ты знаешь?

И Карпов не стал скрывать.

— Я ведь, Паша, одним глазком того… В будущее заглянул!

Васюков раскатисто рассмеялся.

— В будущее?! Хорошо, я не против, ври дальше. Какое оно хоть, будущее?

— Весна там, мир… На улицах книги продают. На стоянках такси очередь длиннее, чем на трамвайных остановках…