Игорь Бондаренко - Такая долгая жизнь

— Ксеня! Вот так встреча!..

Соня, оказывается, вышла замуж за Сергея Тарасова, и теперь она Тарасова. Сергей работал «по коммерческой части», как сказала Соня.

— Живем хорошо.

— Да я вижу…

— Ну, а вы как с Михаилом?

И тут Ксеня рассказала.

— Может, Сергей поможет.

Соня, услышав эти слова, сразу переменилась.

— Чем он может помочь?.. Только беду на нас накличешь. Разве ты не знаешь, какое сейчас время?

— Ну что ж?.. Живите спокойненько, счастливо… — не скрывая обиды, сказала Ксеня. Повернулась и пошла своей дорогой.

— Подожди! — крикнула ей вдогонку Соня.

Но Ксеня не остановилась.

Соня догнала ее:

— Подожди! Тебе что, легче будет, если и Сергея посадят? Чем он может помочь?.. Ведь он сейчас даже не на партийной работе. — Соня запыхалась то ли от волнения, то ли от быстрого шага.

«Конечно, каждый думает о себе… Михаил только о себе не думал».

— Ну чего ты пристала? Не можешь помочь, значит, и не надо. Обойдусь без помощи.

— А ты какой была гордячкой, такой и осталась. Щаренского помнишь? — неожиданно спросила Соня.

— Мишку, что ли?

— Мишку. Только он теперь не Мишка, а Михаил Осипович. И работает он сейчас в Москве, в НКВД. Вот к нему тебе и надо поехать. Если он не поможет, тогда уже никто не поможет…

— А как я его найду?..

— Я тебе адрес дам. Он у меня дома. Пойдем, — предложила Соня.

Тарасовы жили на Пушкинской. Парадную дверь им открыла домработница. Квартира была обставлена богато и со вкусом. На тумбочке стоял новенький патефон…

— Ну как тебе у нас нравится? — не удержалась Соня.

— Давай адрес, — не ответив, попросила Ксеня.

— Может, пообедаешь?

— Спасибо. Мне некогда. На поезд опоздаю.

На другой день Ксеня выпросила у начальника конторы несколько дней отпуска за свой счет и поехала в Москву. Щаренский принял ее хорошо. Но дома у себя остановиться не предложил, устроил в гостинице. Подробно обо всем расспросил. Ксеня мало что знала и мало что могла сообщить ему. Уже истекал срок короткого отпуска, а результатов никаких не было. В последний раз она встретилась с Щаренским вечером перед отъездом.

— Пока ничего я сделать не смог. Есть у меня еще один план, но на это надо время. (Щаренский тогда ждал возвращения Бастурия из Ростова.)

Ксения не выдержала:

— Правильно батька мой говорил: все друзья до черного дня.

Щаренский начал оправдываться:

— Ты не хочешь понять меня, Михаил бы понял!..

— Что ж понимать? Своя рубашка ближе к телу…

— Опять не то ты говоришь. Не то… Но я докажу тебе…

Но доказать Щаренский ничего не смог.

Пришло от него спустя два месяца короткое письмо, где он сообщал, что его хлопоты ничего не дали и что сам он больше не работает на прежней должности, а где будет работать — не сообщил.

«Может, и его взяли, — подумала Ксеня, — а я с ним так нехорошо обошлась… Удивительно, еще Кузьму не трогают…»

Кузьма Хоменко приходил к ним все эти годы. Пока Ксеня не работала, приносил деньги. Она не брала.

— Бери, бери! Это взаймы. Михаил вернется, рассчитается…

Он говорил это так убежденно, что Ксене хотелось верить.

Как-то она спросила Кузьму:

— А ты не боишься к нам ходить?

— Боюсь, — чистосердечно ответил Кузьма.

— А зачем тогда ходишь?

— А не ходить не могу. Если перестану ходить, то это буду уже не я. Понимаешь?

— Понимаю, — ответила Ксеня. Хотя честно, не очень поняла то, что хотел сказать Кузьма.

Хоменко все еще был неженатым. И Марфа как-то бросила шпильку Ксене:

— Кузьма, наверное, влюблен в тебя…

— Скажешь еще глупости… Влюблен… Он мальчишка против меня…

Ксеня видела, что нравится Кузьме. Но он никогда не говорил ей об этом, а она никогда не дала ему понять, что догадывается о его чувствах.

Хоменко как-то раз долго не было. И когда он явился, Ксеня встретила его упреком:

— Забыл ты нас, Кузьма…

Кузьма улыбнулся. Сел на диван. И Ксене предложил:

— Садись. А то новость скажу — в обморок еще упадешь…

— Что ж это за новость, что в обморок упаду?..

— Садись, садись.

— Ну села…

— Ты только не волнуйся… Все хорошо…

— Да что ты тянешь-то? — заволновалась Ксеня.

— Чего тяну… Михаил мне звонил из Москвы… Освободили его, оправдали… в партии восстановили…

Хоменко дал Ксене машину, чтобы она встретила Михаила на Марцево. Сам сказался занятым, не поехал, рассудив про себя: пусть хоть на станции побудут вдвоем. Дома набегут родственники, поговорить не дадут.