Сергей Зверев - Сталинградский калибр

Несколько танков развернулись, чуть сбавили скорость, только взглядом провожая пешую колонну. Времени на речи и прощание не было. Все было сказано заранее, еще ночью. Все приказы отданы, каждый командир знал, что ему делать. Танки снова ушли в воду, преодолевая реку в том направлении, где разгорался арьергардный бой.

Соколов хорошо видел, как две немецкие колонны подходили к переправе. Танки, бронетранспортеры, грузовики с солдатами. Несколько машин тащили противотанковые орудия. Колонны сходились примерно в километре от реки, где еще догорала разбитая немецкая техника и валялись трупы солдат. Последний бой перед переправой. И на эти колонны прямо в лоб вылетели советские танки. Сразу заработали пулеметы, пунктирные струи трассирующих пуль уперлись в немецкие машины. Выстрел, второй, третий. Загорелся фашистский танк, два взрыва фугасных снарядов разворотили грузовик, опрокинули бронетранспортер.

Немецкие танки остановились и стали бить по советским машинам. Попятились грузовики, уходя от пушечного огня. Машины с орудиями стали разворачиваться, расчеты кинулись к пушкам. «А вот этого вы не ожидали», – со злорадством подумал Алексей. Шесть его танков во главе со «Зверобоем» развернулись в цепь. До немцев было не более пятисот метров. Три танка открыли огонь бронебойными снарядами по фашистским танкам. Три другие машины били фугасно-осколочными по машинам и противотанковым орудиям.

Мгновенно голова колонны превратилась в горящий, дымящийся и взрывающийся клубок, в котором кричали и падали люди, разлетались детали машин и трупы немецких солдат. Фашистские танкисты, сумевшие подбить три атакующих советских танка и потерять горящими два своих, не успели опомниться, как их танки стали гореть и взрываться один за другим. Несколько грузовиков превратились в горящие обломки, на дороге валялись остатки противотанковых орудий, тела солдат. То, что с тыла на немецкую колонну неслись всего шесть советских танков и два бронетранспортера, никого не успокаивало. Вполне могло быть, что следом идет еще волна танков. И еще один удар немцы могли получить совершенно с другой стороны.

Началась паника. Немецкие танки стали пятиться, ворочая башнями. Еще несколько минут, и во главе колонны не осталось ни одного танка. Все горели. Дымились танкисты, покидавшие машины, падали под пулеметными очередями. С брони танков Соколова соскакивали пехотинцы и бежали вперед. Танки обогнали два трофейных «ханомага», высаживая на ходу новых бойцов. Автоматная стрельба, пулеметные выстрелы винтовок: все слилось в дикую какофонию, всюду была смерть. За полчаса короткого, как показалось Алексею, жаркого боя они уничтожили около тридцати немецких танков, два десятка машин, двенадцать бронетранспортеров и до батальона пехоты. Все, что осталось от двух немецких колонн, поспешно удирало по дороге на юг или просто в степь, увязая в снегу.

Все, в ближайшие часы погони не будет. Алексей высунул руку из люка и запустил в воздух две ракеты. По радио Омаев продублировал всем команду «дробь».

– Букин, – с болью в голосе произнес Логунов.

Алексей, ударившись плечом о край люка, полез вверх и ухватился руками за крышку. «Тридцатьчетверка» горела как факел, стоя на одной гусенице. Вторая стояла на перевернутом немецком танке. Рядом догорал другой советский танк Т-70. На дороге лежали обгоревшие, почерневшие тела танкистов. Механик-водитель свесился из своего люка. В башне зияли две большие пробоины. Шесть советских танков уходили с поля боя, оставляя тела своих товарищей. Так было надо. Не было иного выхода. Живым нужно было сражаться, а мертвым… Война есть война.

«Тридцатьчетверка» с бортовым номером 125 остановилась. Соколов спрыгнул на землю. Танкист с закопченным лицом, приложив руку к шлемофону, отдал честь, с интересом глядя на молодого лейтенанта.

– Майор Васильев, командир батальона четвертой танковой бригады, – представился он.

– Лейтенант Соколов, командир оперативной группы штаба корпуса.

– Так это ты на станции дрался? – блестя белыми зубами на черном от копоти лице, обрадовался майор. – Ну ты даешь!

– Да. Вот все, что осталось от моей группы, – кивнул Алексей, глядя, как танкисты осматривают убитых товарищей, ищут раненых.

– А это все, что вообще осталось от танковых частей корпуса. Ладно, приказ выполнили, живы, значит, все хорошо. Идем вместе? Перемахнем речушку – и параллельно нашим на восток. Если понадобится, снова оттянем силы фашистов на себя. Но я думаю, что пехота уже вышла к нашим.