Иван Виноградов - Подробности жизни

Это немного успокоило его.

И вскоре он увидел Ольгу.

Всякий раз, когда он видел или вспоминал ее, внутри у него загорался чистый и теплый трепетный свет, — может, даже всходило собственное солнце.

Ольга сидела прямо перед ним, на фоне чего-то красного, и рассказывала о своем житье-бытье или читала свое же письмо, которое он так еще и не успел дочитать до конца. Сам Сорокин тем временем мастерил что-то интересное и красивое — вроде как макет большого дома со звездой наверху. Об этом его просил перед самой войной один архитектор. Но тогда Сорокину не удалось заняться этим — началась война, а теперь можно было. И вроде бы неплохо получалось. Ольга, по крайней мере, подхваливала его: «Какой же ты у меня ловкий, Никитуш!» Она и еще что-то приятное говорила, но сам Сорокин, вполне довольный и счастливый, помалкивал. За тонкой, тщательной работой нельзя много разговаривать, потому что вместе с лишними, ненужными словами из человека уходит сноровка и даже силы иссякают. Все надо экономить теперь для дела. Всегда надежнее и крепче в деле тот человек, который мало говорит. И не быстро… Но другие, конечно, вполне могут сказать ему добрые слова о его работе — от этого у мастера ничего не убавится, а скорее — прибавится.

В какой-то последний момент в сознание Сорокина пробилась последняя тревога:

«Встань… Иди… Ползи… Зови людей!»

Началось ускоренное движение темноты перед глазами — вероятно, это сама Земля быстрей понеслась в пространстве ночи.

Потом все остановилось, стихло.

Кто-то, кажется, подошел.

«Прощайте!» — успел подумать Сорокин.

Из докладной записки

командира 2-й саперной роты

комиссару батальона

Настоящим сообщаю, что в ночь на 15 января с. г. при выполнении боевого задания геройски погиб красноармеец СОРОКИН Н. П., агитатор взвода, высокодисциплинированный, безотказный боец, отличный сапер, в прошлом ленинградский строитель. В кармане убитого обнаружено заявление в партийную организацию батальона с просьбой принять его в ряды ВКП(б). При сем направляю данное заявление, считаю необходимым посмертно представить Сорокина к награде…

В партийную организацию батальона

красноармейца 2-й инж. роты

Сорокина Н. П.

Прошу принять меня в ряды Всесоюзной Коммунистической Партии (большевиков), так как я всю свою сознательную жизнь работал для общего дела партии и народа. В рядах ВКП(б) буду защищать нашу Советскую Родину всеми силами, не жалея ни крови, ни самой жизни.

28.XII.1941 г.

8 января 42 г.

Родной мой Никитушка, здравствуй!

Мы с Иришкой каждый день вспоминаем тебя. Как только загрустим или заскулим, так сразу: «А что сказал бы на это наш папа?» И делается полегче. Особенно как подумаем о ваших солдатских трудностях. Но тогда уже за тебя переживаем. Один же ты у нас на всем свете! И мы тебя, может быть, не так сильно любили до войны, как надо было любить. Ой как надо любить и жалеть друг друга, Никитушка! Если мы доживем до нашей победы, вот уж научимся любить и вообще все на свете ценить, всем дорожить. Ведь раньше ни куска хлеба, ни полена дров, ни спокойной, тихой ночи ценить не умели, а вот вчера сварили мы с Иришкой из твоих запасов столярного клея студень (ты уж не ругай нас!) — и были счастливы. У других и этого нет. Вон у соседей наших как заболела девочка, так и не поправилась, умерла. И как раз в тот день, когда Бетти Матвеевна и ее муж собрались ехать на Большую землю. Бетти выхлопотала мужу перевод на Большую землю (вот бы тебе такую жену!), и вот им уже надо ехать, и надо хоронить дочку, а похороны теперь сам знаешь какие.

Так что живем мы теперь в квартире одни. Страшно, но привыкаем. Мы же — ленинградцы! А ленинградцы такие люди, что и слов нету. Вот стояла я сегодня в очереди за хлебом для одного старичка профессора (я работаю теперь в бытовом отряде), а хлеб долго не привозили. Люди устали, у некоторых теперь с сердцем плохо бывает, и они выходили из очереди на сугроб полежать. Ложились там — и не поймешь, отдыхают или помирают. Потом появилась какая-то старушка, начала обход делать. Заметит, что плохо с человеком, — сунет ему в рот кусочек сахару и все приговаривает: «Коленьке, внучку, берегла, а он не пришел. Пришла повестка — убили Коленьку». Вот какие люди!

На будущее мы все же решили, как ты и советовал, записаться на эвакуацию. Тяжело мне будет уезжать от тебя так далеко, но ты, конечно, прав: с нами что будет, то и ладно, а детей надо спасать — для будущего. И я обещаю тебе, что Иришку сохраню, чего бы мне это ни стоило. Ты ведь знаешь: я становлюсь, когда надо, сильной и все могу.