Александр Альберт - Десять дней. Хроника начала войны

Сердце сжалось, окаменело.

Всё! Это война! Он взглянул на часы – три двадцать по берлинскому времени.

Генерал Гудериан, командующий второй танковой группой вермахта, стоял на наблюдательной вышке, расположенной южнее местечка Бохукалы, в 15-ти километрах северо-западнее Бреста, на которую он прибыл в 3 часа 10 минут. В 3-15 началась немецкая артподготовка, через 25 минут над головой пролетели пикировщики, нанося удары по заранее разведанным целям вблизи границы.

Через час после налёта началась переправа передовых частей 17-й и 18-й танковых дивизий, ещё через полчаса первые танки 18-й танковой дивизии, переправившись, двинулись на восток.

Всё шло по плану, без срывов и неожиданностей.

В 3 часа 07 минут в Генштаб Красной Армии по высокочастотной связи – ВЧ – позвонил командующий Черноморским флотом адмирал Октябрьский, сообщивший, что посты наблюдения, оповещения и связи флота докладывают о приближении к Севастополю со стороны моря большого количества самолётов и попросил разрешения встретить их огнём. Разрешение, после переговоров с Тимошенко, было получено.

В 3 часа 30 минут начальник штаба Западного особого округа генерал Климовских доложил о налёте немецких бомбардировщиков на города Белоруссии.

В 3 часа 40 минут о налёте на города Прибалтики доложил командующий Прибалтийским округом генерал-полковник Кузнецов.

Тимошенко приказал Жукову звонить Сталину. Начальник охраны вождя Власик возмутился:

– Как, сейчас? Товарищ Сталин спит!

После объяснения, что немецкие самолёты бомбят наши города, к трубке подошёл Сталин. Выслушав доклад, после недолгого молчания, приказал прибыть к нему вместе с Тимошенко. Жуков услышал, как Сталин, не отнимая от уха трубки, приказал Власику вызвать всех членов Политбюро.

В 3 часа 15 минут рядовой второго взвода 13-й роты 67-го полка 3-ей пехотной дивизии Эккенхард Маурер после того, как грохнули первые залпы, вслух сказал:

– Это конец Германии!

Командир взвода Вагенау, которому доложили о неосторожном высказывании солдата, вечером написал рапорт представителю СД в полку, хотя было жалко – Маурер показал себя хорошим солдатом.

Главстаршину Николая Брынцева, как и остальных из экипажа линкора «Парижская коммуна», поднял с койки ревун боевой тревоги в два часа пятьдесят минут 22 июня. Через три минуты, прихватив противогаз, он занял место наводчика зенитной батареи линейного корабля, стоявшего в акватории Северной бухты Севастополя. Комендоры, подчиняясь командам командира батареи лейтенанта Лыкова, сноровисто готовили к стрельбе 37-ми миллиметровые пушки. Через шесть минут с момента объявления боевой тревоги Лыков доложил командиру БЧ-2 капитан-лейтенанту Стрелецкому о готовности к отражению нападения воздушных целей и получил вводную – с курсового угла 120 градусов со стороны моря к базе приближается группа самолётов.

В эти минуты Николай, повинуясь командам Лыкова, одновременно разворачивал башню и думал – что это? Очередная учебная тревога?

Томительное ожидание. В панораму видно черное небо. Вдруг на Северной стороне небо прочертил луч прожектора, за ним вспыхнули ещё несколько. Щупальцы прожекторов крестили небо, в какой-то момент в одном из них сверкнул серебряный крестик самолёта.

– Огонь! – крик командира.

Сдвоенная артиллерийская установка загрохотала, к небу потянулись трассеры очередей – туда, где только что мелькнул самолёт. Чёрное небо распу хло золотыми звездочками взрывов.

Стреляли все корабли на рейдах Северной и Корабельной бухт, стреляли зенитки Северной стороны и Малахова кургана. На Северной стороне вспыхнули взрывы вражеских бомб, слабо занялся пожар. После первых выстрелов город стал погружаться во тьму, погасли фонари освещения, окна квартир – население делало то, что отрабатывалось на учениях по гражданской обороне.

Вдруг со стороны Инкермана к месту стоянки линкора по кривой полетела ракета, за ней ещё одна. Через несколько секунд у борта линкора взорвались одна за другой две бомбы, по башне застучали осколки.

– Вот гады! – понял Николай, – кто-то указывает самолётам цель! – не переставая посылать трассеры в сторону мелькавших в лучах прожекторов вражеских бомбардировщиков. Вот три луча захватили и уже не выпускали из своих объятий машину, к ней сейчас же потянулись трассеры других орудий и пулемётов. Крест самолёта вспыхнул огнём, кувыркаясь, он полетел вниз, в море.

– Ура-а-а! – не выдержал Николай, – капут немцу!